Преодоление выгорания. Личный опыт

С Сергеем Лавреновым, пастором, председателем Совета христианских церквей Тюменской области, президентом Российского евангельского альянса, беседует Татьяна Горбачева

— Сергей, у вас как у пастора с многолетним стажем большой опыт общения с людьми. Насколько часто люди в беседах с вами сетуют на выгорание, бессмысленность жизни, невостребованность и внутреннюю пустоту?

— Сегодня, к сожалению, состояние депрессии и эмоционального перегрева наблюдается у многих, в том числе у школьников и студентов. Кризис сам по себе бывает не так сложен, однако человек раскручивает негативные мысли и впадает в более глубокие проблемы. Кризис случается тогда, когда приходит осознание: я чего-то достиг, и непонятно, что делать дальше, или, наоборот, ничего не достиг, и как с этим быть теперь?

— Как вы считаете, в чем причина роста подобных психологических состояний? Может быть, мы просто стали более открыто, чем раньше, говорить об этом? Или это объективная характеристика нашего времени?

— В советское время ни о какой депрессии не было и речи, хотя эмоциональные проблемы у людей, конечно же, были. Но тогда считалось неприличным говорить об этом, так же как и о наркомании, хотя все это было. Возможно, такие состояния встречались не столь часто, как сейчас. Жизнь сильно ускорилась за прошедшие с тех пор годы. Давайте вспомним обычный выходной конца ХХ века. Мы садились на автобус и около часа ехали через весь город в гости. Там целый день общались и вечером возвращались домой. У нас было время думать, рассуждать, встречаться с людьми, кажется, что и дел было гораздо меньше. А сегодня? Мы с легкостью проводим интервью, телемосты с помощью телефона! Современная техника дает больше возможностей, количество дел возрастает. Психика не выдерживает стрессов и скорости такой жизни.

— Татьяна Черниговская (советский и российский ученый в области нейронауки, психолингвистики и теории сознания. — Прим. ред.) как-то сказала, что мы живем в век нечеловеческих скоростей. Количество дел увеличивается. Личное время уменьшается. А именно оно так необходимо для самосознания. Сегодня у человека нет времени оценить себя, подумать, как поступать, к чему стремиться. Есть какая-то категория людей, которая больше страдает от этого? Кто оказывается в зоне риска?

— Учителя, священники, врачи, военные. Люди, пережившие тяжелые потери и разводы. Те, чья работа связана с постоянным стрессом. Никогда бы не подумал, что сам попаду в эту категорию. Я всегда был активным, пастор — он же герой на лихом коне. Я даже не задумывался о том, что нужно беречь свою эмоциональную сферу. После 20 лет служения у меня начались эмоциональные и физические перегрузки, но я этого не осознавал. Замечал только, что переживаю мрачное настроение дольше, чем обычно. Нагрузка на священника большая: постройка церковного здания, образование членов церкви, каждодневная забота о людях, своя семья. Эта ответственность лежит на плечах и постепенно накапливается.

Церковь «Свет миру», Тюмень

— Разве верующие люди не застрахованы от опустошения? Мы знаем, что Гос­подь покрывает и восполняет нужды, особенно когда мы служим Ему.

— Библия очень четко говорит, что Бог всегда с нами. Но это не означает, что мы не будем болеть, терять близких, переживать трагедии. Но Бог с нами. Он проходит с нами эти жизненные перипетии. Интересный факт. Если у священника онкология, инфаркт или инсульт — все относятся к этому с пониманием. Но если у него нарушается процесс, происходящий в головном мозге, то люди не хотят об этом слышать. А по сути, это то же самое — нарушение здоровых процессов в организме. Нейромедиаторы серотонин и дофамин отвечают за состояние удовлетворения и радости. При перегрузке обнаруживается дефицит этих двух нейромедиаторов, и человек впадает в депрессию, проваливается в эмоциональную яму. Можно загнать себя, свои эмоции, свое тело в это состояние по неведению.

— Когда в девяностых мы начинали служение, мы не знали, что есть такой риск. Очень хочется, чтобы следующие поколения не сталкивались с этим снова. По­этому я радуюсь, когда сегодня говорят открыто, что устать — это не грех, что находить время для отдыха и восстановления — тоже не грех.

— Я рекомендую всем служителям обязательно отдыхать хотя бы по полторы-две недели два-три раза в год. Это важно. Особенно священникам. Когда-то я считал, что у пастора есть сверхъестественный канал, по которому он получает энергию сверху. И я знаю многих служителей, которые не уходят в отпуск годами — со всеми вытекающими последствиями. Есть люди покрепче. Есть люди, которые умеют стабилизировать себя, работают со своей психикой. Я не был таким человеком и не видел необходимости заниматься собой. Как человек весьма эмоциональный, я щедро растрачивал свои эмоции. Именно в эмоциональном плане я и сорвался. Было очень тяжело. У меня началась тревожная депрессия*. Ночами было страшно спать. Обострились болезни ЖКТ, и я пошел к гастроэнтерологу. Мы разговорились, и она призналась, что в их центре почти все врачи принимают антидепрессанты и транквилизаторы. Реальность такова, что те, кто работает с людьми, кто несет психоэмоциональные нагрузки, оказываются в зоне риска. В 2017 году я испытал полный кризис эмоционального состояния. Я никогда не считался депрессивным человеком, всегда был веселым. Люди думают, что депрессия — это унылое состояние, но это неправда. Депрессия — это когда тебе невыносимо жить, когда разрывает твою душу, когда тебе страшно от какой-то мысли и от нее не можешь избавиться. Глубокая депрессия — это когда тебе невыносимо ложиться спать вечером, невыносимо потом утром вставать. Невыносимо тяжело жить в таком состоянии целый день и видеть окружающий мир только в серых тонах. Это трудно понять тем, кто с этим не сталкивался. Психиатры считают, что сегодня эпидемия депрессии накрыла всю планету, в некоторых странах даже дают больничный при депрессии. Я перестал спать. Один из первых признаков депрессии — отсутствие сна. Когда ты месяц не спишь, другой не спишь, то попадаешь в воронку тревожности, когда ты снова и снова крутишь в голове негативные мысли. От этого проваливаешься в ужас и страх вообще без видимой причины. При всем этом я продолжал активно служить в разных церквах и городах: днем летаю и служу, а по ночам не сплю. Перепробовал все снотворные — ничто не помогло.

Однажды я прилетел в Москву проповедовать в церкви, где пастором служит Александр Кузнецов, и он заметил, что у меня лицо серого цвета. Я рассказал ему, что не сплю, и он порекомендовал мне психотерапевта и психолога из церкви. Я отнекивался, но после служения встретился с ним. Он спросил только, сколько лет я служу, и, узнав мой стаж — 26 лет, сам в точности описал все то, что со мной происходит. Он объяснил, что так как психика уже была надломлена, то препараты обычного уровня мне не помогут, и предложил два варианта: либо все оставить и на год ехать в отпуск в Таиланд, либо пить антидепрессанты, стабилизирующие психоэмоциональное состояние.

— Стоит ли человеку, испытывающему подобные симптомы, обращаться к психологу или психотерапевту, для того чтобы узнать, в каком состоянии он сейчас находится? Многие боятся идти, опасаясь неблагоприятного воздействия лекарственных препаратов.

— Когда человек в серьезной депрессии, ему становится неинтересно то, что раньше было важным. Он замыкается, старается уединиться, становится раздражительным, озлобленным, иногда дело доходит до суицидальных мыслей. От этого страдают все: и сам человек, и его родные и близкие. Если мы хотим и дальше долгие годы эффективно служить Богу, нужно многие вещи пересмотреть. Я дважды принимал антидепрессанты. У них накопительный эффект, поэтому нужно было пропить их некоторое время. Но как только мне стало хорошо, я оставил курс лечения. Мне полегчало, и я опять побежал. Через некоторое время чувствую, что меня опять начинает придавливать, тогда снова к ним вернулся и уже прислушался к рекомендации довести курс до конца. Кроме того, я начал вести дневник своего состояния, разобрался, что для меня хорошо, а что раздражает. Я научился жить в благодарности Богу каждый день и фиксировать взгляд на положительном. Узнал, что еда напрямую влияет на психику, и стал правильно питаться. Неправильное питание воспаляет ЖКТ, а кишечник влияет на настроение и психо­эмоциональное состояние — и получается замкнутый круг. Кроме того, мне пришлось снять с себя излишние эмоциональные и физические нагрузки, заменив их спортом. Я собрал штат церкви и делегировал сотрудникам часть обязанностей. Например, сказал ребятам, что при строительстве очередного здания оставляю себе только согласование отделочных материалов, а все остальное передаю администраторам.

Мне пришлось поработать и над собой. Я всегда был очень педантичным, мне было важно, чтобы дома и в церкви все было супер-пупер, все на своем месте, другими словами, у меня был «синдром отличника». Если что-то было не так, я очень переживал, дергал семью и сотрудников церкви, требуя порядка. Сегодня я на­учился это отпускать. Результат все равно будет, пусть несовершенный, но его всегда можно скорректировать по ходу дела. Если я не могу повлиять на все происходящее вокруг меня, то могу поменять мое отношение к происходящему. Переживания отнимают мое здоровье, а я хотел бы эффективно служить до 70 лет, а после 70 быть почетным пастором. Сейчас я чувствую столько энергии, столько сил, чувствую потенциал, потому что пересмотрел свои взгляды на жизнь и служение. Теперь я берегу свои нервы и не трачу их по мелочам. Я понял, что они у человека хрупкие, эмоций у нас ограниченный запас, и временами их надо восстанавливать. Я передал многие дела в церкви молодежи. Маргарет Тэтчер говорила, что 80 процентов из того, о чем мы переживаем, никогда не произойдет. Мне искренне жаль людей, которые пытаются все удержать и проконтролировать, у которых в голове миллион задач. Иногда нужно просто довериться Богу.

— Чему научил вас опыт депрессии?

— Я стал больше доверять Богу. Раньше было сложно понять, как так — отдать все Богу? Доверие — это внутреннее состояние покоя. Я, конечно, не достиг совершенства, но тем не менее вошел в очень хорошее состояние. Я ценю веру в Господа, ценю то, как Он меня ведет и как помогает решать вопросы. Я ценю свою семью, окружающую меня природу, активный отдых и рад тому, что просто могу с благодарностью проживать каждый день. Жить сегодня и сейчас. Зачем мне беспокоиться о завтрашнем дне?

— Нужно понимать, какую степень беспокойства можно себе позволить?

— Конечно! Мне лишь жаль, что встреча с Александром Кузнецовым не случилась раньше. Жаль, что не было рядом друга, который помог бы мне. Так сложилось, что у меня не было старшего духовного наставника. Сегодня я нашел такого человека, но поздновато, ведь я уже сам духовный отец — стаж моего пасторского служения 32 года. Теперь, если я вижу людей в выгоревшем состоянии не только в церкви, но и просто на улице, в магазине, я всегда стараюсь помочь им. Подхожу, разговариваю, даю им свою книгу. Свидетельствую им о том, что со мной произошло и как я смог выбраться. Побуждаю людей заниматься собой.

— Вы упомянули свою книгу. Расскажите о ней.

— Книга называется «Разговор начистоту, или Как помочь священнику». Половина книги посвящена моему опыту выхода из депрессии. Там есть полезные советы, которые помогли мне: иметь наставника, выделить в жизни главное и отпустить ненужное, уметь делегировать обязанности, отдыхать два раза в год. Для плодотворного служения очень важны спорт, здоровье и отдых. В другой половине книги я рассказываю о развитии пятидесятнического харизматического движения с начала 90-х годов. Я говорю о проблемах и считаю нормальным обсуждать больные темы. Апостол Павел писал в посланиях о проблемах в церквах и не стеснялся. И мы можем обнажать болевые моменты и решать их.

Нам всем нужно учиться приходить в Божий покой, молиться и доверять Ему свою жизнь.

* Существует большая психиатрия — это шизофрения, паранойя — серьезнейшие расстройства, фактически неизлечимые. Но есть малая психиатрия — это категория невралгии, нервных расстройств — депрессия, нервные срывы, воронки тревожности и панические атаки. Не нужно этого бояться, это случается со многими.

С Сергеем Лавреновым беседовала Татьяна Горбачева

Фотографии предоставлены Сергеем Лавреновым