Тема
«Верую, ибо абсурдно» — слова, приписываемые Тертуллиану, поразительно точно подмечают разрыв между логикой житейской и логикой Божьей. Мостом, преодолевающим этот разрыв, служит только вера. Она способна убедить разум смириться перед тем, что здравый смысл готов счесть наивной фантазией — в лучшем случае, а в худшем — губительной глупостью. Писание переполнено подобными парадоксами. И только вера позволяет увидеть за ними премудрость Божью.
Одно из таких удивительных высказываний мы слышим из уст апостола Иакова: «С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения» (Иак 1:2–4). Он продолжает свою мысль: «…зная, что испытание вашей веры производит терпение». Современный перевод (RSP)1 раскрывает цель, достижению которой способствует терпение, — духовную зрелость, полноту, отсутствие изъяна, то есть все то, что в душе человека идет вразрез с Божьей святостью.
Это место Писания своей глубиной привлекало внимание отцов церкви от начала церковной истории. Среди них есть те, кто раскрывает причину радости через понимание сути «различных искушений». Они, тщательно исследуя свою внутреннюю жизнь со Христом, смогли описать разные грани этих искушений, показывая путь от них к совершенной радости. Другие мужи Божии говорят о великой радости, рождающейся в испытаниях. Третьи указывают на саму природу этой неземной совершенной радости и как парадоксальным способом ее раскрывают искушения.
Давайте вслушаемся в голоса этих мужей: они не только помогут нам открыть смысл этого места Писания, но и прозвучат современно и своевременно в нашей сегодняшней жизни.
Феофилакт Болгарский (XI–XII века), архиепископ Охрида, показывает, что искушения бывают двух родов: происходящие от человека и те, которые попускаются Богом. Особенность первых в том, что человек входит в них по своей воле, будучи влеком некоторыми сладостными ожиданиями души или тела. В другие мы впадаем помимо своей воли, будто бы не подавая повода для этого. Искушения, которые происходят от человека, опять же бывают двух видов. Причиной одних становится неразумная и гордая храбрость, которая проявляется в завышенной самооценке. Переоценивая свои силы, мы сами ввергаем себя в искушения. Эту неразумную храбрость Феофилакт называет дерзостью.
А иные искушения становятся результатом совершенных нами грехов. Они постигают нас, как воды потопа — мир Ноя или как огненный дождь — жителей Содома. Феофилакт призывает избегать этих последних двух видов искушения: изначально не жить греховно, насколько это возможно, и не руководствоваться дерзостью и гордостью. Если же мы все-таки оказались в таковых искушениях, должно терпеть их с благодарением как очистительное наказание за грехи.
Искушения второго рода приходят от Бога, помимо нашей воли или нашего ожидания. Они бывают трех видов, пишет византийский богослов Икумений, епископ Триккский (X век). Иные приходят к нам по Божьей премудрости и только для испытания; так было с Иовом, Авраамом и другими святыми. Цель таких искушений — чтобы живущие верой люди еще больше утвердились в ней. Если мы к этому стремимся, подобных искушений не следует избегать или их страшиться. Искушения другого рода приходят по Божьему попущению, чтобы воспрепятствовать греху или отсечь его, когда он уже посеял свое семя в человеке. Таковы искушения Давида и Петра. Третьи искушения свидетельствуют о том, что Бог оставляет человека по причине его греховной жизни, злого расположения и ожесточения сердца — как было с Иудой. Икумений делает важное заключение: искушения, случающиеся по нашей вине или приходящие от Бога, являются средством, благодаря которому испытываются свободная воля и желание человека. Василий Великий предвосхищает эту мысль, говоря, что всякая скорбь обличает нас в том, куда преклоняется наша воля — на добрую или худую сторону. Поэтому случайная скорбь именуется искушением, так как испытывает желания верующего.
Итак, достойна радости сама цель, ради которой мы проходим искушения: новое бытие, новый человек, в котором Христос, поселившийся Духом Святым, стал залогом будущего преображения. Святые отцы называют эту цель путем к совершенству. Фессалоникийский архиепископ Григорий Палама (1296–1359) пишет, что без искушений не бывает совершенства, не обнаруживается вера в Бога. Поэтому человек, который ищет совершенства, когда впадает в искушение, пусть радуется как нашедший то, благодаря чему приходит совершенство. Удивительно в этом процессе то, что искушения, нападая и на несовершенных, делают их совершенными2.
В жизни ранней церкви есть одна особенность, которая бросается в глаза современному читателю: готовность первых христиан на унижение, бесчестие, насилие и смерть ради своей веры. В Книге Деяний апостолов в пятой главе мы читаем: «Они (старейшины. — В. П.)… призвав Апостолов, били их и, запретив им говорить об имени Иисуса, отпустили их. Они же пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие (выделено мной. — В. П.)» (Деян 5:40–41). Здесь мы видим особый вид искушения — выбор между собственной свободой, благополучием, наконец, жизнью, с одной стороны, и исповеданием веры в Иисуса Христа — с другой. Для современного человека, взращенного на гуманистических ценностях, потерять свободу ради убеждений веры — действительно сильное испытание. Еще в советское время человек, решивший стать христианином и открыто исповедовать свою веру, вполне осознавал грозящие ему последствия, самым малым из которых был социальный остракизм. Сегодня потерять толику своей стабильности и обеспеченности становится чрезмерной скорбью. Но это так, если мы подходим к своей жизни с мерками земной реальности. Если же Иисус действительно приоткрыл нам небесный мир и мы подняли глаза к Небу, у нас есть шанс увидеть Христа прославленного, окрылить свою веру. Радость, получаемая от такого откровения, — лишь прообраз и залог, и мы переживаем ее эмоционально ярко. Но, как любая эмоция, она проходит. А вот от жизни приземленной к жизни, вдохновленной царством Божьим, требуется сделать шаг, продиктованный верой. Он и будет выражаться в радости претерпеть дискомфорт и скорбь за имя Иисуса. Григорий Палама пишет, что призыв к великой радости не означает призыва к неощущению скорби или боли (да это и невозможно), но к особому богоугодному строю души, более сильному, чем скорбь3. То же самое мы читаем в Послании к Евреям, которые «расхищение имения… приняли с радостью, зная, что есть… на небесах имущество лучшее и непреходящее» (Евр 10:34). А апостол Павел так говорит о церквях в Македонии: «... они среди великого испытания скорбями преизобилуют радостью; и глубокая нищета их преизбыточествует в богатстве их радушия» (2 Кор 8:2). Далеко не так часто мы, оказываясь в испытаниях, слышим со стороны: раз христианин — значит, страдай! Такое страдание было бы переносить легче, потому что мы бы четко понимали — страдаем за Христа. Но зачастую трудности нашей жизни никак напрямую не связаны с нашей конфессиональной принадлежностью. Что же тогда означает призыв радоваться принятию бесчестия за имя Господа? Исполнение Писания, его буквы и духа. Если мы осознанно оказываемся в стесненных обстоятельствах только потому, что решаем поступить по Божьему Слову, — вот повод для радости! Никодим Святогорец (1749–1809) утверждает, что искушения, которые мы терпим по Богу и ради Бога, похвальны и достойны радости, поскольку они связаны крепчайшими узами с любовью Божьей. Об этом же говорит Иоанн Златоуст, называя искушения несокрушимыми узами, в объятиях которых умножается любовь, сокрушается и смиряется сердце, формируется богобоязненность. Далее, Иоанн увещевает каждого человека, решившего посвятить себя служению Богу, приготовить свою душу к искушениям, сравнивая их с узкими вратами и приводя в пример готовность спортсменов к необходимым ограничениям ради получения долгожданной награды. Чем больше и значимей небесная награда, тем с большим пристрастием и трепетом необходимо проходить земные искушения.
А что это за радость, на которую апостолы указывают всякий раз, когда речь идет о преодолении искушений и стойкости в испытаниях? В чем ее «неизреченная и преславная» тайна, о которой говорит апостол Петр (см.: 1 Пет 1:6–8)? Она связана с динамикой нашей любви к невидимому Богу. Блаженный Феофилакт писал, что если мы, не видев Его телесными глазами, любим Его по одному слуху, то какую мы должны почувствовать любовь, когда увидим Его в славе? Если так привязали нас к Нему Его страдания, то какую привязанность должно произвести на нас явление Его в невыносимом блеске, когда нам в награду подастся спасение душ?! Радость, о которой мы здесь говорим, не умозрительная. Она не является утешительным удостоверением нашего разума. Такая радость связана с ликованием от близости того, кого любишь. Она сродни ликованию ангелов, которые не в силах не взывать: «Свят, свят, свят!»
И в то же время эта радость венчает победу веры. Песнь об этом мы слышим из уст Иоанна Богослова: побеждающему Господь даст вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия, и сокровенную манну, даст ему белый камень и на камне написанное новое имя. Побеждающему Он даст власть над язычниками и даст ему звезду утреннюю. Побеждающий облечется в белые одежды, и его имя не будет изглажено из Книги жизни, Иисус Господь исповедает имя его пред Отцом Своим и пред ангелами Его. Побеждающему Он даст сесть с Ним на Его престоле, как и Он Сам победил и сел с Отцом Своим на престоле Его (см.: Откр 2–3).
1Holy Bible: Easy-to-Red Translation (RSP). Bible league International, 2011.
2Григорий Палама. Омилия XXXII. Электронный ресурс: https://azbyka.ru/otechnik/Grigorij_Palama/homilia/32 (дата обращения 13 декабря 2021 года).
3Там же.
Фото: gettyimages.ru
