Трезвая самооценка и душевный мир

Русские меннониты рыбачат на реке Нью-Ривер, Белиз

О смирении точно слышали не только христиане, но и неверующие люди, и для многих это важное христианское качество стало камнем преткновения. Оно явно противоречит установке на самопрезентацию и самоуверенность; смиренных людей упрекают в том, что они слабы, трусливы и готовы покориться кому и чему угодно. Однако коренится смирение в покорности прежде всего Богу; смирение предполагает трезвую самооценку, отказ от желания самоутверждаться и поддерживать свой статус, спокойное принятие себя, окружающих людей и обстоятельств своей жизни — то есть всего того, что в светском мире считается труднодостижимым идеалом, задачей для сильных и гармоничных людей. Как же христиане стремились достичь этого идеала и почему считали его важным?

Василий Великий (ок. 330–379)

Уже ранние христиане придавали смирению особое значение. В книге «Пастырь Ерма» (II век) отмечается, что без смирения невозможна никакая молитва. Покаяние означало смирение не только перед Богом, но и перед людьми, и потому было публичным. Смирение, по мнению ранних христиан, должно отличать христианина: как замечал епископ Игнатий Антиохийский (I век — нач. II века), христиане скромны и сдержанны в словах по сравнению со своими гонителями-язычниками. Епископ Киприан Карфагенский (III век), много видевший отречений от Христа, когда люди пытались быть мучениками из тщеславия, настойчиво наставлял паству: истинный мученик не гордится своими страданиями и всю славу отдает Богу.

В Раннем Средневековье смирение стало не просто важным, а ключевым качеством, программой-минимум для учеников Христа. Духовный писатель Ефрем Сирин (IV век) отмечал, что все добродетели происходят из смирения. Епископ Афанасий Великий (IV век) считал, что смирение — это доспехи, которые христианин должен надевать, какое бы доброе дело ни делал, иначе он сразу становится уязвимым; «смирение — страж добродетели»¹, полагал римский епископ Григорий Двоеслов (540–604).

Смирение проявляется в строгости к себе и снисходительности к другим, отмечал духовный писатель Антоний Великий (251–356). Строгость к себе — в том, чтобы избегать похвал и прославлений; при этом, писал епископ Василий Великий (IV век), нужно спокойно относиться к тому, что ближние не всегда справедливы, когда обличают тебя. Духовный писатель Макарий Великий (IV век) считал, что смирение придает прочность самооценке: никто человека не может унизить или обидеть, если он сам о себе думает скромно.

Жан Кальвин (1509–1564)

Смирение, по мнению древних христианских писателей, достигается, когда, во-первых, человек строго оценивает свои недостатки; во-вторых, помнит о том, в какие грехи впадали сильные люди (Исаак Сирин, VII век); в-третьих, отказывается от всего лишнего — того, что подпитывает тщеславие (Иоанн Кассиан, 360–435); в-четвертых, его речь миролюбива (Исайя Отшельник, V век).

В Высокое Средневековье смирение как норма настойчиво внедрялось в повседневную жизнь. Хотя покаяние обычно происходило во время закрытых исповедей, тем не менее за ряд тяжких грехов могло быть назначено публичное покаяние, оно становилось массовым во время бедствий и эпидемий, поскольку считалось главным способом призвать милость Божью. Смирение перед волей Божьей, обстоятельствами жизни — это, согласно рыцарским романам, одно из важных достоинств рыцаря. Идеалы смирения и отказа от богатства, статуса и всего того, что может вызывать тщеславие, воплощали в социальной жизни вальденсы, которых официальная Церковь считала еретиками. В качестве оппозиции вальденсам и подобным им сообществам в Западной Церкви в XIII веке появились нищенствующие ордены с теми же установками: францисканцы, доминиканцы, кармелиты, августинцы и так далее.

Фома Аквинский (1225–1274)

Происходило и философское осмысление смирения. Так, Фома Аквинский (XIII век) указывал, что смирение помогает человеку стремиться к великому, не теряя трезвой самооценки, и поэтому его можно считать частью благоразумия.

В XIV–XV веках, в эпоху Возрождения, провозгласившего веру в сильного, гармоничного человека и его способности, возникла и оппозиция этому идеалу — тихая, незаметная жизнь, уход от жизненной суеты и созерцание Бога. Как отмечали немецкие духовные писатели Майстер Экхарт, Иоганн Таулер и Генрих Сузо, человеку следует признать себя никем в глазах Божьих и смиренно ввериться Его воле, тем самым достигая душевного покоя и мира в сердце. Порицалось стремление быть начальником и обладать какой-либо властью: так, немецкий писатель Фома Кемпийский считал, что для христианина гораздо полезнее подчиняться, чем повелевать. Пример такого отношения к миру показывал русский духовный деятель Сергий Радонежский, смиренно отказавшийся от духовной власти в своей общине, как только появились люди, подвергшие его авторитет сомнению.

Проповедь Томаса Хукера (1586–1647)

Добродетель смирения оказывала определенное влияние и на социальную жизнь. Так, лолларды, народное движение в Англии, действовали через странствующих священников, живших очень скромно. Образ такого смиренного священника запечатлен, в частности, в «Кентерберийских рассказах» Джеффри Чосера. Бывший гусит Петр Хельчицкий, разочаровавшись и в «богатой церкви», и в вооруженной борьбе, писал, что христианам нужно, объединившись в общины, жить в тишине и смирении. На основе идей Хельчицкого была создана община Чешских братьев, впоследствии названная Моравской церковью.

В XVI–XVII веках, в эпоху последнего взлета Возрождения и появления барокко, отразившего излом духа человека, который сокрушается о своем несовершенстве, вопрос о смирении возникает с новой силой. По мнению Мартина Лютера, человек должен смириться с тем, что его сил для спасения не хватает, именно из этого смирения рождается вера. Для Жана Кальвина это тем более так: человек после грехопадения — абсолютно падшее существо, не способное ни на что подлинно хорошее, которое спасается исключительно по воле Божьей; показатель того, что данный человек спасен, — его трезвое и смиренное отношение к себе. Пуританин Хью Биннинг считал, что поскольку человек (homo) сделан из земли (humus), то ему должно быть присуще смирение (humility) как память о своем происхождении.

К покаянию приводит самопознание — беспристрастный самоанализ, к которому активно призывали христиане всех конфессий. Необходимо довериться Богу и позволить Ему сделать нужную работу в нас, считал лютеранский пастор Валентин Вайгель; впоследствии его представления о рождении свыше, которое невозможно без искреннего смирения и доверия, были приняты пиетизмом, движением внутри лютеранства и реформатства.

Памятник Фоме Кемпийскому в Кемпене

Клайв С. Льюис (1898–1963)

Билли Грэм (1918–2018)

Мы исправляемся медленнее, чем хотели бы, но нам нужно помнить, что Бог действует согласно Своему замыслу, а не нашему, писал пуританин Томас Хукер. Испанский поэт Хуан де ла Крус и французский проповедник Франциск Сальский отмечали, что человеку нужно принимать свое несовершенство: излишняя требовательность к себе и гнев на себя, что ты не святой, также показатели гордыни. Французский писатель Франсуа Фенелон писал: «Падения полезны, если они освобождают нас от ничтожного доверия к себе и сохраняют смиренное и благотворное доверие Богу»².

Ряд протестантских общин — меннониты, амиши, квакеры и другие — приняли простой, скромный и аскетичный образ жизни.

В XVIII–XIX веках христианские авторы увещевали людей, все дальше уходивших от Бога, критично смотреть на самих себя. Так, епископ Тихон Задонский призывал человека трезво оценить то, что у него есть: рождение в той или иной семье от нас не зависит; слава, богатство и красота преходящи; разум, способности и добродетели дает Бог.

Проповедники всех конфессий, как правило, критиковали вызывающий внешний вид, считая, что это потворствует тщеславию, и призывали к скромности. Ранние методисты, а также шведские пиетистские группы — Серые Платья (Gråkoltarna) и скевикаре (Skevikare) — одевались подчеркнуто аскетично.

В ХХ веке христианские авторы стремились развеять некоторые заблуждения по поводу смирения. Так, для Клайва Льюиса смирение — это искренний интерес к другим, а не зацикленность на себе: «Не думайте, что настоящее смирение — вкрадчивость и елейность, когда мы нарочито подчеркиваем собственное ничтожество. Встретив поистине смиренного человека, вы, скорее всего, подумаете, что он веселый, умный и ему очень интересно то, что вы говорили ему. А если он не понравится вам, то, наверное, потому, что вы ощутите укол зависти — как же ему удается так легко и радостно воспринимать жизнь? Он не думает о своем смирении; он вообще не думает о себе»³. Кто-то из известных людей отметил, что смирение христиан не аналогично трусости; христианин признает, что может чего-то не понимать, но продолжает отстаивать свои убеждения. Билли Грэм, утверждая ценность смирения, отмечал, что Бог судит людей именно по этому качеству, а не по их победам или способностям.

Как видим, на протяжении веков христиане видели в смирении залог всех добродетелей, милости Божьей и внутренней устойчивости. На фоне тщетных поисков современного мира, на чем же строить свою самооценку, христианский опыт выглядит впечатляющим. Важно помнить, что фундамент смирения — это не зацикленность на себе, своих пороках или достоинствах, а обращенность к другим людям и Богу.

¹ Григорий Двоеслов. Сорок бесед на Евангелия // Творения. Электронный ресурс: https://predanie.ru/book/67848-tvoreniya/ (дата обращения 20 апреля 2021 года).
² Фенелон Ф. Наставления в духовной жизни. Духовные письма (отрывки). Электронный ресурс: https://searchthescriptures.io.ua/s2641536/fransua_fenelon._nastavleniya_v_bogougodnoy_jizni._duhovnye_pisma_otryvki (дата обращения 20 апреля 2021 года).
³ Льюис К. С. Просто христианство. Электронный ресурс: http://www.zavet.ru/book/02apol/002/018.htm (дата обращения 20 апреля 2021 года).

Фото: Getty Images, wikipedia.prg, wikimedia.org