Тема

Мужество принятия

Андрей Суздальцев
Журнал/Архив/Номер 82/Мужество принятия
Мужество принятия

Принятие — это начало смирения и начало силы, свойственной смирению. Однако понятия «смирение» и «принятие» всегда окружены непониманием, причем проявляется оно, как правило, в двух крайних позициях.

Первая говорит про то, что нельзя принимать злое, нельзя принимать несправедливость, нельзя принимать болезненную и опасную для жизни ситуацию. Что принятие — это потакание злу. Что это трусость.

Вторая считает, что принимать надо все. Что принятие — это евангельская покорность всему несправедливому, что есть в мире, что с тобой или с твоими близкими случается, и такая позиция объясняет это расхожей фразой, что всё — от Бога.

И в первой, и во второй точке зрения проявляется своя правда. Но только частично. Наша задача — понять и выявить эту правду и постараться применять ее на практике. Потому что обычно, и это со мной случалось в начале моего обращения, христианские принципы я невольно приспосабливал к своим фундаментальным эгоистическим установкам. В этом деле я был большой мастер.

То, что мы усвоили в детстве, потом очень трудно изменить. Такие установки в психологии называются фундаментальными. И все же без их устранения расти дальше духовно невозможно.

Итак, одна из установок мне говорила: злое нельзя принимать. С ним нужно бороться. Я и сейчас с этим согласен, но уже с некоторым уточнением. Сначала его, зло, его наличие в мире все-таки надо принять, а потом уже решать, что с ним делать.

Приведу один простой пример. Как-то я делал большую литературную работу, которая была для меня не только важна, но еще и заняла довольно-таки много времени и сил; и вот я ее закончил, и результат этой кропотливой работы меня вполне удовлетворял. Я сохранил ее на компьютере, а через какое-то время он стал «глючить». Я позвонил одному своему знакомому, который больше меня разбирался в технике (а это было еще на заре компьютерной эры), и знакомый пришел и стал колдовать над клавишами. Занятие это затянулось, и я пошел пройтись. Когда я вернулся, мой знакомый сказал, что компьютер теперь работает идеально, но для этого пришлось очистить жесткий диск. Предчувствуя неладное, я осведомился по поводу сделанной и сохраненной на диске работы. «Я убрал все», — сказал мой приятель.

Тогда я понял, что всей этой многомесячной работы, в которую я вложил столько вдохновения, находок, которые больше никогда не повторить, — что ее больше не существует в природе. «О нет!» — сказал я и сел на стул. Я почувствовал физически, как из меня ушли силы. Но я все еще надеялся, я все еще думал, что такого не может случиться, все еще верил, что все можно каким-то образом вернуть, я не хотел принять ситуацию, в которой моя работа утрачена безвозвратно. Я все еще упирался в свое «нет», я все еще никак не мог с ним расстаться. Мне становилось, как я сейчас помню, все хуже с каждой минутой, я лег на диван и махнул моему юному другу рукой: дескать, иди, хочу остаться один. Он ушел, а я лежал на диване и думал про то, что такая ситуация невозможна и что мне теперь делать. А вернее, я как раз не думал, что делать, я думал совсем о другом — о том, что тут поделать ничего уже невозможно, но никак не мог принять эту ситуацию.

И тут что-то во мне изменилось, кажется, я вспомнил начало молитвы о принятии. И я сказал «да»! Я сказал себе: да, это произошло. Работа утрачена, и ее действительно нет больше в природе. Да!

Внезапно я почувствовал, как ко мне возвращаются силы. Я тогда еще не понимал, что это была плата за мой вход в реальность, ибо, не принимая ту или иную ситуацию, я не принимаю мира со всем, как оно есть в данный момент. Эту мысль мне хотелось бы уточнить. Когда я говорю той или иной ситуации «нет», я выдвигаю вперед не Божью волю, а свою гордыню, свое своеволие. Я делаю акцент на своем желании переделать мир так, чтобы это был мир, в котором зла не случилось. Но оно уже случилось. И мне надо его принять, устранив своевольное сопротивление тому, что есть. Сопротивляясь тому, что есть, я сопротивляюсь всему миру, я отсекаю себя от мира, его развития, его многочисленных, идущих еще от начала времен связей и сцеплений, я говорю «нет» мировой истории, если хотите, и делаю это, во-первых, с точки зрения себя как главного персонажа в мире на данный момент, ибо это нежелательное событие, которое со мной случилось, кажется мне самым главным из того, что случилось в мире вообще, и, во-вторых, я развожу свою реальность и реальность мира в разные стороны. Я вылетаю из реальности, я перестаю быть единым с человеческой семьей, с историей, с вселенной. Вы скажете, я преувеличиваю. Не думаю. Любой эгоистический поступок со времен грехопадения отсекает человека от Божественной и космической гармонии, изолирует его, парализует и ослепляет. Он приносит болезнь и боль вместо ожидаемого излечения. Эго не может видеть и чувствовать Бога. Для этого и еще для того, чтобы от Бога пришла помощь, мне надо выйти за пределы эго и впустить в себя божественную поддержку. Это как раз и делает принятие.

Принимают нежелательную или страшную ситуацию как раз не слабые люди, а люди очень сильные, способные поступиться своей ограниченностью, своей гордыней в пользу Божьей силы, Божьего присутствия и Божьей помощи — вещей неограниченных, глубоких и бесконечных. Принимая положение вещей, я задвигаю свое эго на задний план и уступаю дорогу Богу.

Иисус в обетованиях блаженства говорит: блаженны кроткие. Точного перевода еврейского слова на русский, кажется, не существует, но оно, без сомнения, содержит в себе значение «способный принять то, что произошло», не действуя при этом реактивно.

Реактивное действие — всегда действие слепого эгоизма. Реактивное действие лежит в основе нисходящей линии цивилизации и культуры. Это действие ограниченных сил. А в цветении культуры и социальном прогрессе всегда задействованы иные силы — силы Необусловленного, Мудрого, Любящего, которым принятие уступает дорогу и дает возможность действовать.

Сюда же относятся слова Иисуса: «…кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». И это тоже не слабость или трусость. Это та же самая мужественная не-реактивность. Способность не ответить сразу и не раздумывая злом на зло, одной ограниченной и эгоистичной силой на действие другой эгоистичной и ограниченной.

Но тут есть одно дополнение. Сказать ситуации «да» — это только начало. Сказав ей «да», мы впускаем в нее Бога, Его силы и промысел, мы принимаем мир в его реальности. И после этого часто нужно как раз действовать. И иногда безотлагательно.

Один муж рассказал священнику случай, когда на них с женой напал бандит.

— И что же вы делали? — спросил священник.

— Я молился Богу.

— А потом? Когда он напал на вашу жену?

— И потом я молился, чтобы исполнилась воля Божья!

— Знаете, — сказал священник, — на месте вашей жены я бы поискал себе другого мужа.

Дело в том, что принятие не означает бездействия, как и смирение. И принятие, и смирение могут принимать невероятно активные формы: скажем, усилие спортсмена победить на беговой дорожке, выложившись до конца, хотя он и не в лучшей форме. Или защитить свою жену от нападения, ничего не бояться и действовать для этого на максимуме не только духовных, но и физических сил.

И тут мы подошли ко второй крайней точке в понимании принятия, или смирения, которая говорит, что принимать надо все, что во всем, что происходит, есть воля Божья, и потому не надо ничему противиться.

Но в таком случае наркоман скажет: моя зависимость, приносящая столько горя близким и мне самому, — от Бога, и мне не надо ей противиться и не надо ничего предпринимать для исцеления. Или христианин с огромным эго (мой случай) будет расценивать его присутствие в своей жизни как проявление Божьей воли, которой тоже не надо противиться. Или муж, смотрящий, как насилуют его жену, будет ждать исполнения Божьей воли, вместо того чтобы действовать.

Нет, тут, в этой крайности, тоже что-то не то.

Повторю, принятие — начало работы Божьей силы. Но Его руки и ноги на земле — я сам. И я усвоил одну невероятно сильную истину: Бог делает на земле для меня то, что не могу сделать для себя и других я сам. Но это одна сторона правды. Вторая заключается в том, что Бог никогда не будет делать для меня то, что я могу сам сделать. И в названных примерах — пойти в реабилитационный центр, начать работу по обузданию своего эго, защитить жену, подвергшуюся нападению, — это то, что я могу и должен сделать сам. Это мое поле деятельности после принятия.

Но как же бывает трудно порой осуществить принятие. Если я нахожусь в сильном эмоциональном дискомфорте, способном привести меня на время к безумию, если мои гневные или мстительные мысли ходят по кругу, и, кажется, нет силы, способной их остановить, тогда принять событие, вызвавшее эмоциональное потрясение, крайне трудно. И все же возможно.

Правило такое: сначала стоит этим поделиться, ничего не скрывая, не стыдясь, с близким, но не вовлеченным в ситуацию человеком. Иногда достаточно ему позвонить и выговориться.

Попробовать все же сказать ситуации «да».

И я в таких случаях обращаюсь к древней молитве: «Боже, дай мне в мире принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого». Если эмоции зашкаливают, я выбираю короткую часть «принять то, что я не в силах изменить», я повторяю ее в ритме с дыханием и шагами. Результат бывает очень обнадеживающим.

И я каждый день учусь принимать и благодарить этот мир, который бывает вполне жестким, но обладает путем, который ведет к единению с Источником всего, к миру и радости, к Воскресению.

И для этого всем бедам мира и всем его радостям я учусь говорить: «Да. Да. Да!» И потом действую, опираясь на Бога.

И вот еще что. Стертую тогда на компьютере работу я проделал заново. И она оказалась лучше, чем та, утраченная.

Фото: Getty Images


Работает на Cornerstone