Интервью
С Алексеем Лызловым, кандидатом психологических наук, доцентом кафедры современных проблем философии философского факультета РГГУ, христианским психологом, беседовала Екатерина Гуляева (ВИДЕОВЕРСИЯ)
— Чувство вины — проявление врожденное или приобретенное?
— Думаю, что чувство вины нельзя назвать ни врожденным, ни приобретенным. В этом оно сходно, например, с нашей способностью говорить. У человека есть врожденные задатки, благодаря которым он может научиться говорить. Но, если он, скажем, попадет в среду животных, он человеческую речь не освоит. Так и с чувством вины. В человеческой природе есть задатки для его возникновения. Но его развитие — сложный процесс, связанный, кстати, и с развитием речи. В нашем языке есть слова «вина», «виноват». Когда человек учится употреблять эти слова, он учится определенным способом выделять в жизни явление вины. Первичные контуры, по которым явление выделяется и связывается с другими явлениями в его жизни, дает ему язык.
Вслушаться в язык бывает очень полезно для понимания того, что нас интересует. При этом разные языки взаимодействуют друг с другом, и иногда важные смысловые координаты мы можем найти в чужом для нас языке. Для понимания смысла вины важную подсказку дает древнегреческий язык. По-гречески «вина» — «айтиа»; в исходном и общем смысле это слово означает «причинение». Наша способность чувствовать вину связана с тем, что мы способны нечто причинять, быть причиной чего-то.
Осознавая себя причиной тех или иных ситуаций, мы понимаем, что ни один наш поступок или выбор не наделен абсолютной правотой. Это верно даже в отношении очень достойных людей. Возьмем, скажем, Сократа, которого некоторые христианские авторы считали христианином до Христа. Этот человек мужественно смотрит в глаза смерти, когда его призывают на суд. Он чувствует, что прожил свою жизнь достойно и готов за нее отвечать. Но в то же время Сократ, я думаю, сознавал и некоторую свою неправоту по отношению к семье. За что бранит его жена? «Ты, мой муж, целый день философствуешь, разговариваешь с людьми. Но где твоя забота о семье, о детях? Где, в конце концов, деньги за твою работу?»
Так и любой наш выбор несет в себе момент неправоты. Мы способны чувствовать эту неправоту; с этим и связано наше чувство вины.
— Чувство вины и чувство стыда — это одно и то же, или же есть разница?
— Все же это два разных чувства. Когда нам стыдно, мы ставим себя перед лицом внешней оценки. Нам стыдно того, на что окружающие могут указать и сказать: «Нехорошо так поступать!» Когда мы чувствуем вину, имеет место наша внутренняя оценка того, что мы делаем и как мы поступаем.
— Правда ли, что не у всех людей есть чувство вины? Или оно бывает как-то менее выражено?
— Человек не чувствует своей вины, когда не осознает себя причиной того, что делает, например считает: я так устроен и не могу иначе, или просто не очень замечает себя как причину своих действий, а объясняет их внешними вещами, «в силу которых» он делает то-то и то-то.
У нас есть масса способов уйти от осознания себя как причины того, что мы делаем, но чаще всего этот уход не носит тотального характера. Однако встречаются люди, которые очень хорошо защищены от такого осознания, и они с редкой устойчивостью избегают возникновения чувства вины. Но ни для какого человека я бы не исключил возможности почувствовать свою неправоту. Ведь благоразумный разбойник спасается в последние минуты жизни. Никогда нельзя считать человека абсолютно бессовестным. Важно верить в человека.
— Это радует! А как возникновение чувства вины связано с совестью человека?
— Совесть — это тот голос, который предельно личным образом ставит нас перед кем-то или перед чем-то. Совесть вырывает нас из нашего постоянного убегания от осознания своей личной ответственности, разворачивая нас конкретно к кому-то или к чему-то как к тому, в отношении кого или чего нам лично приходится давать ответ.
Например, совесть останавливает нас перед человеком, нуждающимся в помощи. Входя в эту ситуацию по совести, мы помогаем этому человеку, раскрывая те возможности это сделать, которые есть конкретно у нас. Для кого-то вызвать врача и дождаться его — это то, что он может по совести сделать. А кто-то, может быть, вызвав врача, понимает, что он способен подойти к этому больному, взять его за руку, поддержать словом. И оба могут поступать по совести, потому что у первого такая возможность может быть просто не раскрыта внутренне, и он не может включить ее в свой ответ. Этот ответ каждый раз творчески находится человеком. — Интересно, то есть совесть раскрывает в человеке его внутренний потенциал?
— Его потенциал, его личное начало. Если он не убегает от этого голоса, не закрывается от него, он имеет шанс хотя бы в той ситуации, перед которой его остановил голос совести, раскрыться лично.
— Как покаяние и установление взаимоотношений с Богом помогает снять чувство вины?
— Человек часто застревает в чувстве вины из-за того, что его преследует мысль о необратимости совершенного им. Особенно это тяжело для тех, кто совершил что-то действительно серьезное. Но и обычный человек может чувствовать подобное. Так, мать, вырастившая детей, терзается от мысли, что она повредила своим детям. И не может никак себя простить, потому что думает, что нанесенный ею вред необратим. Но когда человек верует Богу, то он на опыте узнаёт, что Бог способен в каждой точке не просто подправить человеческую жизнь, а возродить ее в полноте. Мы можем Ему в этом довериться — не только в отношении самих себя, но и в отношении ран, нанесенных нами нашим ближним. Можем раскаиваться в содеянном, но без отчаяния, возложив на Бога свою заботу об этом и веря, что Бог силен выправить любую ситуацию.
— Это очень помогает жить, и главное — это действительно правда. У каждого бывают такие поступки, когда кажется, что уже ничего нельзя поменять, и вдруг ты понимаешь, что Бог все так поворачивает в сознании ребенка и в твоем сознании, что все устраивается.
— В жизни человека уже нет ничего безысходного и необратимого. В самые испорченные нами места Бог входит с такой избыточествующей силой, что мы можем только удивляться и благодарить в ответ. Когда это становится нашим опытом, мы уже не чувствуем безысходности и отчаяния от того, чтό мы совершили. Мы исполняемся любовью, надеждой и благодарностью.
— Правда. А чувство вины у христиан? С чем связано его возникновение? Ведь они люди спасенные, Господь взял бремя их вины на Себя.
— Даже апостол Павел говорит: «Бедный я человек. Доброе, которое хочу сделать, не делаю, а злое, которого не хочу, — делаю». В этом заключается удивительная и промыслительная черта нашего существования. Господь спасает, очищает человека, но Он не закругляет его жизнь в какую-то безошибочную, безгрешную конфетку. Он дает человеку идти дальше своими ногами, спотыкаться, ошибаться. Это удивительный опыт, он учит нас уповать не на себя, а на Бога, учит нас открываться навстречу Ему. Иллюзия же своей безгрешности, безошибочности, праведности в пределе может привести нас к тому, что Бог нам окажется не нужен.
Когда мы видим это трепетное, человеческое в себе, мы можем вспомнить слова псалмопевца: «…я сказал в исступлении моем: всяк человек ложь». «Выходя из себя», в «исступлении» (по-гречески там стоит слово «экстасис») псалмопевец вдруг понимает: всяк человек — ложь. И именно потому, что это так, всякий человек нуждается в Боге. И когда христианин, любя, открывается Богу из глубины своей немощи и виновности, его чувство вины омывается чувством радости от того, что Господь ближе всех на свете. Нашу неправоту Он всегда покрывает Своей правотой и преображает Своей любовью. Господь все наше ложное выправляет и как бы все наполняет Собой. Наше чувство вины и уязвимости может стать местом нашей открытости для Бога.
— Чувство вины и манипуляция. Возможно ли такое в христианском контексте?
— Да, на практике такое возможно, когда один человек открывается другому. Мы призваны к общению во Христе. При этом те из нас, кто хочет быть бόльшим, призываются «быть всем слугой». Но, к сожалению, на деле бывает и так, что человек пользуется тем, в чем открывается ему его ближний, для того чтобы обрести власть над ним.
Когда сталкиваешься с попытками других обрести над тобой власть, важно, я думаю, со своей стороны хранить или искать ту свободу, на одну из граней которой указывает апостол Павел, говоря: «Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы или как судят другие люди; я и сам не сужу о себе. Ибо хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь». Любя Бога, весь суд доверить Ему и быть перед ближними самими собой, — вот к чему мы призваны как христиане и вот что мы можем противопоставить попыткам манипулировать нами. — Часто бывает, что родители манипулируют детьми. — К сожалению, это нередко бывает. Родитель может при этом думать: я старше, я больше понимаю в жизни, поэтому ребенок должен меня слушаться, должен мне подчиняться. И он ищет рычаги для подчинения себе ребенка. Одним из таких рычагов может быть чувство вины. Но разве и к родителю не относятся слова Спасителя: «Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом»?
Родителям важно учиться любить и признавать свободу ребенка. Это бывает очень непросто, но это очень помогает нашим детям в возможной для них полноте входить в эту жизнь. И этим родитель служит ребенку. Если же родитель теряет христианское понимание своего старшинства и хочет быть властью, стоящей над ребенком, а не служáщей ему, отсюда вырастает целая куча проблем. — Что делать человеку, если он уверовал в Бога, но не может себя простить? — Открыться для Бога, как для того, кто способен возрождать человека, исцелять его. Человек не сможет себя простить, пока в его опыт не войдет то, что Господь исцеляет, что из любой точки Он может восставить не просто к хорошему состоянию, а к наилучшему, к полноте жизни. При этом человек может все Богу в молитве принести. Молитва может быть разной. Помните, как Иаков боролся с Богом? Может быть и молитва-борение: Ты вот меня простил, а я все равно себя не прощаю. Если это личное обращение к Богу, Бог получает возможность, не нарушая свободы человека, войти в его жизнь и исцелить ее. — Что бы вы посоветовали душепопечителю, если ему встретится человек, который не может себя простить?
— Прежде всего бережно и чутко относиться к этому человеку, а не пытаться помочь какими-то нотациями и нравоучениями. Всерьез воспринять его ситуацию. И помогать человеку раскрываться в его обращении к Богу, потому что именно здесь может быть найден ответ — найден не душепопечителем, а Богом. — Спасибо вам, Алексей, за интервью.
Фотография предоставлена Алексеем Лызловым
