Христианский идеал любви настолько высок, что сравнение себя с ним неизбежно приводит к печали и глубокому чувству вины. Как знают многие из нас, это может довести до отчаяния — стоит ли пытаться, если все равно ничего не получается? Для утешения обратимся к истории церкви.
В ранней церкви чувство вины было неотделимо от покаяния. Предполагалось, что у христианина одно покаяние — на всю жизнь до крещения, однако реальность показывала, что, увы, крещение не делает людей совершенными. «Дидахе», самый ранний христианский текст II века, предписывает исповедание грехов в церкви и перед молитвой; «Пастырь» Ерма, более поздний текст II века, очень подробно описывает процесс покаяния. Христиане, как правило, признавались в своих проступках публично перед общиной.
В эпоху раннего Средневековья стала складываться традиция христианского наблюдения за душой. Отчаянию от осознания собственной греховности духовные писатели уделяли особое внимание. С одной стороны, по мнению известного проповедника Иоанна Златоуста (IV век), такое отчаяние может быть полезным, если христианин беспечен и бездумно грешит. С другой стороны, епископ Кирилл Иерусалимский (IV век) и переводчик Библии на латынь Иероним Стридонский (IV–V века) указывали, что погружение в отчаяние — признак неверия в Божью милость. Сирийский писатель Ефрем Сирин (IV век) и египетский богослов Иоанн Лествичник (VI–VII века) указывали, что душа, предавшаяся отчаянию, становится легкой добычей сатаны. Постоянные напоминания о прежних грехах — от дьявола, был уверен богослов Макарий Египетский (IV век).
В Высокое и Позднее Средневековье развиваются традиции покаянного самоуглубления и предостережения против отчаяния. Французский писатель Бернард Клервоский (XII век) предупреждал, что чувство вины без обращения к Богу приводит к ожесточению сердца. Немецкий же писатель Фома Кемпийский (XIV–XV века) утверждал, что следует ответственность за дурные помыслы возлагать на посылающего их дьявола, а не терзаться виной самому. Особое внимание он уделял приступам отчаяния, замечая, что это нужно для постоянного бодрствования и упования на Бога, а не на свою праведность: «Многие, когда не видят у себя успеха, тотчас впадают в нетерпение или в уныние. Но не всегда в воле у человека путь его: от Бога всякий дар; Божье дело посылать утешение, когда хочет и сколько хочет и кому хочет, как Ему благоугодно, и не выше меры»1.
Идея покаяния и вины стала доминировать и в массах. Так, на Западе появился орден пенитентов, сосредоточенных на усиленном покаянии (XIII век); на Руси установилась строгая покаянная дисциплина — с постами, долгими молитвами, с требованием, особенно для богатых, щедрой благотворительной помощи бедным. В XIV веке в западной церкви утвердилось учение о сверхдолжных заслугах (заслугах Иисуса Христа и святых), благодаря которым приходит избавление обычных христиан от вины. В XV веке в католичестве было официально признано учение о чистилище — месте, где человек очищается от совершенных им и неискупленных грехов. В этот же период появились индульгенции — грамоты об освобождении от грехов, в которых человек покаялся на исповеди, и о спасении от вечных мук. В связи с индульгенциями часто совершались злоупотребления, против которых выступали многие — от предшественников Реформации Джона Уиклифа и Яна Гуса до римских пап Павла II и Сикста IV.
Эпоха Реформации обострила чувство вины (грех — это индивидуальная вражда с Богом, у человека нет заступника, который мог бы спасти его от Божьего гнева), однако она же внесла коррективы в представление человека об избавлении от вины. Мартин Лютер, переживший опыт отчаяния и снедаемый своим несовершенством, получил совет от своего наставника священника Иоганна фон Штаупица: не надо пытаться изо всех сил быть хорошим, нужно прийти к Богу и честно сказать, что ты ничего не можешь, но от души полагаешься на его милость. Мысль запала в душу Лютеру и повлияла на его опыт. Как свидетельствовал немецкий реформатор, внезапно он понял, что человек получает избавление верой и спасительной жертвой Христа, и к этому практика индульгенций не имеет никакого отношения. Этот тезис стал основой протестантизма: у человека есть только один Заступник, спасаемся мы только упованием на Него и следованием за Ним. Жан Кальвин и его последователи довели ощущение невозможности для человека перестать быть виноватым до предела — каждый тотально грешен и порочен; по Своему милосердию Бог выбирает кого-то к вечному спасению; всем верующим, не знающим своей участи, следует полностью довериться Богу.
Сохранялось амбивалентное отношение к чувству вины. Как начало движения к Богу его расценивали французский католик-квиетист2 Жак Берто, английский пуританский проповедник Ричард Бакстер, немецкий лютеранский пастор Валентин Вайгель. Всякое желание положиться на себя и избавиться от вины своими силами, указывал Вайгель, ведет только к отчаянию. Действенность апелляции к чувству вины использовалась не только в личной духовной работе: так, среди пуритан Новой Англии бытовал жанр иеремиады (по имени библейского пророка Иеремии) — проповеди, обличающей людей в пороках и пророчащей бедствия за грехи; в Нидерландах началась Вторая Реформация, вдохновляемая проповедниками, обеспокоенными равнодушием к вере своих соотечественников. Испанский же католический священник Игнатий Лойола рекомендовал относиться мягко и снисходительно к тем, кто страдает от своих грехов, и не обострять у них чувства вины. Английские протестантские поэты Джордж Герберт и Джон Донн, а также знаменитый писатель-баптист Джон Баньян показывали, насколько опасно отчаяние от своей немощи для верующего (у Герберта оно изображено как мрачная пещера, у Баньяна — как свирепый великан). Баньян в «Путешествии пилигрима» указывал также, что чувство вины может не приводить к покаянию, человек может избавиться от него.
Одно из средств против бесплодного отчаяния — это рационализация и структурирование. Для восточного и западного христианства стало характерным составление больших списков грехов. Так, в русский православный обиход вводится служебник с подробным опросом верующих. Получила развитие подробная исповедь и у католиков; Мартин Лютер считал ее полезной практикой, указывая, однако, что первично именно личное покаяние человека перед Богом. Сложилась также система вдумчивого самоанализа на Западе: «духовные упражнения» у католиков (благодаря Игнатию Лойоле), самоанализ у пуритан — англоязычных кальвинистов, представленный, в частности, в дневниках знатных женщин того периода.
XVIII–XIX века — период отхода от религии, однако христианский подход к чувству вины остался. И реформатский богослов Герхард Терстеген, и католическая писательница Тереза из Лизье настаивали на том, что главное противоядие против вины — это детское доверие Богу и Его милости, к которой нужно обращаться сразу же, как только согрешил. Еще один метод борьбы с отчаянием предлагал русский православный епископ Тихон Задонский: «Тяжкий и последний удар диавольский — отчаяние. Он прежде греха милостивым Бога представляет, но после греха — правосудным. Это его хитрость. Ты делай напротив. Прежде греха правосудие Божие представляй себе — да не согрешишь, но, когда оступишься и согрешишь, думай о величестве милосердия Божьего — да не впадешь в отчаяние Иудино»³.
Традиции пуританского самоанализа перекочевали в английскую классическую литературу, прежде всего в романы Джейн Остин и Шарлотты Бронте.
Как ни странно для секулярной эпохи, но продолжали работать механизмы массового проживания вины. В Америке это был период Великих пробуждений — массовых обращений к живой вере, подобные процессы происходили также в скандинавских странах. Проповедь тогда строилась на обличении слушателей и на угрозе адских мук за совершенные грехи (как, например, в знаменитой проповеди «Грешники в руках разгневанного Бога» американского пастора Джонатана Эдвардса). Массовое публичное покаяние коснулось и православной России — во время общей исповеди⁴ у известного священника Иоанна Кронштадтского люди публично исповедовали свои грехи.
ХХ век подарил технические возможности для массовых проповедей и сделал возможным обращение с призывом к покаянию к сотням тысяч страдающих людей. Тем не менее священнослужители и богословы констатируют упорную попытку человека своими силами избежать мук совести и избавиться от чувства, приносящего дискомфорт, а не от его причины. При всем внимательном отношении к наблюдениям за душой, которые делаются в миру, многие священники и душепопечители утверждают, подытоживая двухтысячелетний опыт христианства: чувство вины может (и должно) быть стимулом к самоанализу и покаянию; не следует впадать в отчаяние от собственного несовершенства; нужно не зацикливаться на себе, а обращаться к Богу и сверять правильность своих путей с Ним и Его законом, а не с мнением и требованиями людей, включая себя самих; следует смиренно признать, что до Его идеалов мы не дотягиваем, стараться делать то, что можем, а остальное возложить на Бога.
¹Фома Кемпийский. О подражании Христу. Кн. 3, гл. 7. Электронный ресурс: https://predanie.ru/book/216938-o-podrazhanii-hristu/ (дата обращения 25 ноября 2019 года). ²Квиетизм — движение в католичестве (XVII век), ставившее главной целью пассивное предание себя Богу.
³Симфония по творениям свт. Тихона Задонского. Электронный ресурс: https://azbyka.ru/otechnik/Tihon_Zadonskij/simfonija-po-tvorenijam-svt-tihona-zadonskogo/195 (дата обращения 25 ноября 2019 года).
⁴Исповедь совершается разом группой людей, для которых священник читает перечень грехов и молитву об их прощении.
ФОТО: Wikipedia.org