Тема
Мы живем в мире превращений. Все вокруг нас меняется — меняется с возрастом тело, меняется круг наших друзей, вослед зиме приходят весна и лето, и их замыкает осень. Утром светило солнышко, а к вечеру похолодало и пошел дождь. И мы к этому привыкли — мы живем в этом изменчивом мире, радуемся или огорчаемся переменам в нашей жизни, но, так или иначе, мы к ним привыкли, приспособились.
Куда реже мы замечаем те перемены, которые случаются с нами самими в течение одного дня. Мы, конечно, отмечаем порой сонливость утром, когда встаем, и некоторую усталость ближе к вечеру, замечаем, что с кем-то разговариваем с радостью, а с кем-то — с напряжением, но вряд ли мы так же отчетливо можем видеть те внутренние перемены, которые претерпевает наша душа, наша психика, наш внутренний мир.
А они впечатляют. Иногда кажется, что, общаясь со знакомым человеком, мы имеем дело с несколькими не похожими друг на друга людьми. И изменения эти прежде всего отражаются на лице нашего знакомого или родного человека. Оно может сиять и казаться необыкновенно привлекательным, а через какое-то время стать обычным, понятным, немного напряженным, а потом словно погаснуть. А еще через какое-то время мы можем поймать себя на странном ощущении: вы разговариваете с человеком, он отвечает вам, но у вас стойкое ощущение, что ваш собеседник отсутствует. Телесно он тут, рядом с вами, но на деле его тут нет, есть некоторый его двойник, с которым вы и пытаетесь вести разговор. Об этом писал поэт:
«Километры не разделяют, а сближают, как провода, непростительнее, когда миллиметры нас раздирают!» И тогда мы начинаем догадываться, что не только с окружающими нас людьми, но и с нами самими также происходят подобные метаморфозы, и задаем себе вопрос: что происходит? С чем мы вообще имеем дело?
Мы говорим себе приблизительно следующее: «Я-то думал, что человек — он всегда человек, что личность — это что-то постоянное, что общение, как и внутренний мир человека, — вещь стабильная, надежная, определенная, а тут, оказывается, ни на что нельзя опереться».
С некоторым удивление мы заметим, что, решив, например, быть сегодня особенно внимательным к близким и друзьям, практикуя евангельскую любовь к ближнему, мы через какое-то время с неудовольствием понимаем, что не способны на это. Что нас все время что-то отвлекает или раздражает, или что нам вообще некогда быть приветливыми, или даже то, что мы просто забыли про нашу утреннюю установку на любовь.
И в конце концов, наблюдая за собой и за другими, задаешь себе вопрос: да есть ли что-то устойчивое в этой душевной карусели? Есть ли что-то постоянное в нашей личности? Неужели я обречен постоянно терять лицо, как говорят японцы, терять себя самого, точку внутренней опоры?
Мы молимся о ровной любви к людям, а она не приходит. Мы хотим простить человека раз и навсегда, но продолжаем на него обижаться. Мы уверены, что любим жену или друга, но почему-то продолжаем говорить им время от времени обидные слова и потом жалеем об этом.
Герой романа Германа Гессе «Степной волк» Гарри, эстет и писатель, однажды обнаруживает, что в нем живут и обыкновенный законопослушный мещанин, и одновременно некая необузданная личность, готовая нарушать закон, совершать преступления, причинять боль людям без всякой причины. Примерно о том же в повести о мистере Хайде и докторе Джекиле пишет Стивенсон.
Не будем вдаваться в психологию, отметим лишь то, что наиболее проницательные художники и поэты давно знали про эти внутренние метаморфозы человека и про то, как с ними порой трудно справляться. Но еще раньше об этом рассказала Библия.
Как вы думаете, Петр, который говорил Учителю на Вечере, что, если даже все Его бросят, он, Петр, останется с Ним до конца, и тот испуганный Петр, который всего лишь через несколько часов скажет служанке, что он не знает Иисуса и никогда не был Его учеником, — это один и тот же человек? А если один и тот же, почему же он ведет себя как два различных персонажа? Ведь, когда он обещал Иисусу быть с Ним при любых обстоятельствах, он говорил совершенно искренне — евангельский писатель дает нам это почувствовать, — так что же случилось? Откуда это странное расщепление слова и дела?
Не возникает ли и тут ощущение, что личность состоит из метаморфоз, которые человек не контролирует?
Что нет внутри личности той надежной оси, за которую можно схватиться?
Попробуем взглянуть на ситуацию с несколько иной стороны.
Слова, однокорневые со словом «личность», — это «лик», «лицо», «личина». А что если они не только указывают на поверхностные состояния внешности человека, но говорят на своем словесном мудром языке и о внутренней жизни? Павел Флоренский, глубокий христианский философ, был не первым, кто задал такой вопрос в своих богословских трудах. Но, возможно, ему глубже предшественников удалось проникнуть в проблему и сформулировать свои выводы. И если оттолкнуться от его наблюдений, то можно сказать следующее.
Внимание к «лицу» человека в Библии совершенно особое. Это одно из наиболее часто упоминаемых в Книге слов. И это не случайно. Ведь лицо человека — это что-то таинственное, что-то тревожащее поэтов всех времен и народов, то, что наиболее значительно в человеке, и мы интуитивно это знаем с самого начала, — это то, что, по слову другого русского философа Н. А. Бердяева, стоит на границе двух миров.
И наверное, такое внимание к лицу и личности мы редко найдем в других мировых религиях — в Библии, в христианстве оно поистине уникально. Вот что говорит о «малых сих» Иисус: ангелы их всегда видят лицо Отца Его. А значит, и Отец всегда находится в связи с конкретным лицом, конкретной личностью.
Я писал о потере опоры, о видимости того, что внутренний стержень в личности отсутствует. Но Сам Отец Небесный, находящийся в связи с личностью человека, и образует такую опору, и является той осью, которая держит человека, способного осознать присутствие Бога в своей жизни. Но для этого надо отдать свою жизнь этой Опоре, надо соизмерять все свои действия в течение дня с этим Камнем. И тогда, как бы вас ни захватывали эмоции, ни атаковали трудности, ни томили заботы, в вас всегда будет эта точка опоры. Все зависит от того, насколько на деле вы осуществили свою пре-данность Богу, высшему Бытию. И те люди, которые смогли это сделать, начинают словно светиться. И для этого необязательно быть каким-то великим святым. Каждому из нас говорили: ты сегодня светишься, и мы верили, что это так. И в это время через наше лицо проступал свет неизменного и вневременного Лика Христова, догадывались мы об этом или нет. В этот момент мы стояли на Камне, мы нашли надежную опору, о которой говорил Своим ученикам Иисус.
Мы можем терять ее в суете, мы можем на какое-то время совершенно забыть о ней, мы можем плыть по бурному течению дня, утратив опору под ногами. Но у нас всегда есть возможность проснуться, вспомнить, кто мы такие, повернуть лицо к оси нашей жизни и вновь обрести дно под ногами.
Наше лицо, существующее во времени, в его переменах, способно стать прозрачным для вневременного бытия, для света вечности. И в эти минуты оно прекрасно. И к этим минутам осуществления Божественной жизни в себе мы и призваны. И это не утешительные слова, а реальная практика нашего роста или становления нашей личности.
Но есть еще одна форма существования нашей психики, нашей души, которая отражается вовне как наша, — личина. Личина — это потеря себя. Это потеря связи с тем, что проявляется в лице от Бога, это потеря связи со своим истинным, глубинным бытием. «Личина» может быть переведена как «маска». И в течение дня жители больших городов не только находятся в окружении неких социальных масок, но и сами носят ту или иную из них. Ведь это удобно, это функционально, это прагматично — быть в супермаркете у кассы не самим собой, а покупателем, в то время как человек, сидящий за кассой, в этой игре является также не самим собой, а продавцом. То же самое происходит в такси, в парикмахерской, на производственном собрании, на телешоу и т. д.
Так удобней. Да, но за это удобство мы платим потерей себя. И иногда приносим это домой. Вот когда «нас раздирают миллиметры».
И тут самое главное не забыть про жизнь ликов и лиц, которые нас окружают, иногда наглухо заслоненные личиной. Ведь общество действует гипнотично, погружая нас в особое состояние, — и если мы в ответ на его тихий, но властный призыв надеть маску ее надеваем, то с этого момента мы видим вокруг одни маски. Мир превращается в ад. Мы ожесточаемся, мы теряем себя. Но если мы выстояли, если мы не поддались гипнозу, если мы в этот момент все еще бодрствуем и способны почувствовать связь с Ликом внутри нас, с нашей божественной осью, то произойдет чудо — мы сумеем разглядеть живые лица живых людей вокруг, а на некоторых заметить и отблеск божественного света, и уж конечно, в этом случае мы прибавим света городу, мы зажжем свечу миру, мы сделаем шаг в сторону Истины.
ФОТО: Gettyimages.ru
