Тема

Еще раз о жизни вечной

Андрей Суздальцев
Журнал/Архив/Номер 68/Еще раз о жизни вечной
Еще раз о жизни вечной

Почти все мечтают о том, чтобы жить вечно. С древнейших времен философы, алхимики и мистики разыскивали элексир бессмертия. Никому не хочется умирать. В наше время некоторые люди, страдающие неизлечимыми заболеваниями, завещают заморозить свои тела и снова вызвать их к жизни через много лет, когда будет открыто средство бессмертия. Жизнь прекрасна. Умирать никто не хочет. Все ясно, все просто.

Но так ли все просто и так ли ясно?

Существует несколько великих мифов о людях, которые обрели бессмертие. Мне хотелось бы вспомнить два из них. Первый рассказывает об античной прорицательнице — Кумской Сивилле. Ей удалось выговорить для себя у Аполлона вечную жизнь. Казалось бы, она получила бесценный дар и должна отныне быть счастливейшей из смертных. Но происходит непредсказуемое — по прошествии вереницы лет Сивилла взмолилась: хочу умереть! Ее жизнь превратилась в сплошную муку, а сама она — в живой труп.

Второй миф рассказывает об Агасфере, человеке, оттолкнувшем Христа, когда Его вели на казнь. За это он осужден на бессмертную жизнь, которая будет длиться до тех пор, пока он не встретит Иисуса и не покается. И вот несчастный путешествует по временам и странам Европы в поисках Страдальца, которому он не помог на Его крестном пути. Пугая детей и взрослых, изнемогая от своей бесконечной жизни, он не радуется дару потенциального бессмертия, он мечтает о смерти.

Обе истории говорят о том, что слишком долгая жизнь может превратиться в пытку, в мучительное наказание и что жизнь сама по себе может оказаться менее ценной, чем смерть. В чем же смысл этого парадокса? Почему мы все же уверены, что жизнь — это хорошо, сколько бы она ни длилась? Вероятно, секрет начнет приоткрываться, если мы сумеем отделить количество жизни от ее качества и взглянем на фундаментальную ситуацию человечества с этой позиции.

Усталость от жизни, которую ведет большинство людей, возникает уже на страницах Книги Екклезиаста с ее печальным и мудрым знанием. В жизни человека, говорит автор, нет и не может быть ничего нового — все только повторяется, все уже было открыто, человечество пережило свою юность и ее восторги, да и была ли эта юность? И в этих размышлениях много горькой правды. Но вся ли это правда? Вся ли это мудрость о жизни человека, о времени и о вечности?

Качество жизни в том ее понимании, о котором идет речь у Екклезиаста, — это качество жизни обыденной, хоть и религиозной. Это качество жизни, находящейся в плену у времени, в плену его жестокого и выверенного хода.

Вначале, читая Библию и встречая выражение «вечная жизнь», я чувствовал, что речь идет о чем-то прекрасном, манящем, светлом. И все же я думал тогда, что прилагательное «вечная» прежде всего имеет смысл «бесконечная». И это было ошибкой, долго стоявшей на моем пути. Теперь я знаю, что слово «вечная» обозначает прежде всего иное качество жизни. И давайте договорим до конца. Вечная жизнь — это не бесконечная жизнь, это жизнь вне времени. «Вечная жизнь» Библии — это не та мучительная, хоть и очень длинная жизнь Агасфера или Кумской Сивиллы, от которой в конце концов хочется сбежать в смерть, в небытие, это совершенно иное состояние человеческого бытия, иное состояние сознания человека, его мировосприятия.

Для того чтобы его ощутить, пережить на опыте, не обязательно умирать. Более того, один христианский писатель выразился так: если вы не пережили Царства Небесного и вечной жизни здесь, на земле, почему вы думаете, что сделаете это там, на Небе?

На что же нам ориентироваться или, лучше сказать, на кого?

А ведь Человек, который жил вечной жизнью на земле, нам знаком. Его имя Иисус. И этот человек, будучи таким же, как и мы, был тем не менее полностью пронизан Божественной жизнью. Но призывал ли Он к бесконечной жизни, к механическому умножению срока существования? Ставил ли Он жизнь на земле выше всего остального, если решил отдать ее на кресте ради чего-то Высшего?

Прекратив свою жизнь во времени, прекратил ли Он ее вообще? Или — и это самое главное — и в земной Своей жизни Он опирался на ту удивительную Жизнь, которая не знает ни начала ни конца? Которая расположена совсем в ином измерении бытия. Которая свободна от плена времени.

Вопрос о времени и его протяженности был однажды поставлен перед Христом во всей своей конкретности. Помните, иудеи спрашивают Его: тебе нет еще сорока, как ты мог видеть Авраама? И Иисус отвечает парадоксальным, грамматически неправильным высказыванием, которое звучит и ответом, и словно бы само задает нам какой-то мучительно важный вопрос. «Прежде нежели был Авраам, — говорит Иисус, — Я есмь» (Ин 8:58).

О чем же тут идет речь?

«Я есмь» — Христос не говорит «я был прежде Авраама», что в отношении исторического времени было бы верно — Царь Небесный предшествовал Аврааму. Но не к этому привлекает наше внимание Богочеловек. Он здесь говорит о вечном Сейчас. Давайте подумаем: все, что когда-либо происходило в мире, в тот момент, когда оно происходило, всегда происходило СЕЙЧАС. И когда мы вспоминаем далекие времена в прошлом, мы вспоминаем их тоже СЕЙЧАС. И когда мы планируем будущее, мысленно переносясь в него, это планирование также происходит СЕЙЧАС.

Бог не живет в плену у времени. Он живет в вечном СЕЙЧАС. Бесполезно искать Его в будущем или в прошлом. Его можно встретить только СЕЙЧАС. И если мы способны выдержать это «сейчас», если мы способны удерживать свое внимание в этом божественном СЕЙЧАС, то можно сказать, что мы способны выдерживать присутствие Бога в той или иной форме его проявления.

В этом случае мы можем наконец-то иметь дело с реальностью мира, а не с нашими мыслями и концепциями по поводу Бога, мира и людей. Но для эгоизма отказ от будущего и прошедшего означает смерть, и наше эго предпочитает оставаться в том, чего на самом деле нет нигде, кроме нашей головы, — в прошлом и в будущем. Там эго может и дальше важничать, пугаться, негодовать, предполагать, злиться, словом, набивать себе цену и задирать планку важности, что и есть цель и смысл его существования. Естественно, что все это хорошо для эго, моего фиктивного «я», является его средой обитания, но хорошо ли это для меня истинного как образа и подобия Божьего, раз уж мое эго не способно войти в реальность жизни и соприкоснуться с Высшим. Почему? Да потому, что оно занято лишь своими эгоистическими мыслями, своими чувствами, своими переживаниями. А в точке СЕЙЧАС их нет. Вот почему нам так трудно попасть в реальность, в вечность, в вечную жизнь. Потому что моя гордыня, мой эгоизм прекрасно знают, что там их ждет смерть. Вот почему вечная жизнь и эгоизм несовместимы.

Эгоизму нужна жвачка. И эта жвачка — время, порожденное нашими мыслями, и сами наши мысли, их бесконечный внутренний поток. А ведь Откровение Иоанна говорит о преображенном мире, что в нем «времени уже не будет» (Откр 10:6).

В точке вечной жизни, в точке СЕЙЧАС, мы больше не находимся в плену у мыслей, мы больше не находимся в плену у времени, и мы больше не находимся в плену у эгоизма. Мы находимся в руках Бога.

И мы знаем, как иногда внезапно просветлялась наша жизнь, как мы внезапно видели великолепие зеленой ветки, вечную красоту звездного неба, а глядя в любимые глаза, совершенно ясно понимали, что они никогда не умрут, что они не могут умереть, и нам не нужно было для этого никаких доказательств.

Потом это состояние уходило, сменяясь мыслями, заботами, житейскими волнениями и неурядицами. Но прорывы в плотной ткани «пленной жизни» Града земного все же происходили. И в миг прорыва, сознавая то или нет, мы стояли рядом с Богом, мы становились причастниками жизни вечной.

Суть нашего духовного роста заключается в том, чтобы с Божьей помощью входить в это качество Жизни все более сознательно и как можно чаще. Ибо вечная жизнь — это приобщение к жизни Бога.

Существует множество способов и «инструментов» для этого. Я хочу назвать самый главный. Давайте вспомним — когда мы испытываем самозабвенную любовь к человеку, миру или Богу, о чем мы думаем? Вспомнили? Ни о чем. Мы просто живем в любви, которая все знает. Мы находимся в точке вечного СЕЙЧАС, рядом с Богом и даже в Нем, разделяя Его природу — любовь и вместе с ней Его знание, мудрость и вдохновение. И если у нас и возникают какие-то мысли, то они не оглушают нас. Они не руководят нами. Напротив, ими, этими мыслями, руководит Бог. И в этот миг мы ощущаем и переживаем свое и общечеловеческое бессмертие. И в этот миг мы видим реальность мира, как она есть. И в этот миг мы счастливы и бессмертны. Вот что имел в виду псалмопевец, когда говорил: «…один день во дворах Твоих лучше тысячи» (Пс 83:11).

Человек, приобщившийся к жизни вечной, жизни в божественном измерении, по обещанию Христа в Евангелии от Иоанна (см.: Ин 11:26) никогда не умрет, смерть для него — лишь дверь в иное измерение жизни. Такой человек и есть вместилище этой Жизни. Можно сказать, что он и есть сама Жизнь, которую нельзя потерять, ибо он стал с ней одно, и теперь потерять себя самого он не может.

«Любовь» — слово, которое сейчас не в ходу. Слишком уж много было с ним связано спекуляций. И все же именно то качество, которое это слово обозначает, и есть ключ ко всему.

По вечерам с некоторых пор я провожу анализ прошедшего дня. Там есть вопрос «Был ли я сегодня нечестен?». Сначала я искал примеры своей явной нечестности — вот сказал то, чего не было. Но потом я понял, что этого мало. Я вдруг увидел, что если я смотрю на мир без любви, то я не вижу его реальности, то есть обманываю себя и других, ибо действую из фиктивной ситуации, из ложного восприятия картины мира. Не любить — это быть нечестным, это обманывать себя и других, вот что я понял.

И еще я понял, что любовь, истина и жизнь вечная — это разные слова для обозначения одной и той же богочеловеческой реальности.

 

ФОТО: Gettyimages.ru


Работает на Cornerstone