Тема
Комья земли глухо ударились о крышку гроба. Каждый бросил по горсти. Затем похоронная команда заработала лопатами; скупыми выверенными движениями они быстро зарыли могилу, водрузили крест. Родственники уложили венки и цветы. На глазах слезы отчаяния и сожаления. Происшедшее не укладывается в голове. Еще три дня назад человек был жив. А теперь ощущение того, что мир вдруг рухнул. Что-то ключевое изменилось. В мозаичной картине навсегда потерялась одна часть. Внутри не находит ответа немой вопрос: «Как же теперь без него? Моя вселенная никогда не будет прежней».
Большинство из нас переживало потерю близкого человека, эти чувства и размышления нам знакомы по опыту. Две мысли болезненно пульсируют в сознании: почему такое могло произойти (с этим человеком и со мной…) и как же можно дальше строить будущее без него? Порядок жизни оказался уязвимым перед лицом неожиданных фатальных обстоятельств. В образовавшуюся брешь повеяло леденящим ужасом хаоса.
Практически во всех культурах погребальный ритуал — один из самых сложных и детально проработанных. Он состоит из множества элементов, каждый из которых требует скрупулезного выполнения. Идет ли речь о древнеегипетских, античных, восточных цивилизациях или о современном урбанистическом и утилитарном обществе — везде красной нитью проходит мысль: смерть нарушила порядок жизни, и во избежание разрушительного действия хаоса этот порядок нужно восстановить. Хаос воспринимается как клокочущая, слепая, всеразрушающая бездна, стремящаяся поглотить, забрать в небытие все, что стоит на ее пути. А порядок, точнее, упорядоченность — хрупкая цитадель на пути хаоса, за ней-то и пытается скрыться человечество. Вспомним: Каин, проклятый за убийство брата и изгнанный от лица Бога, испугался, что теперь он оказался вне закона, вне порядка и каждый сможет поднять на него руку. Что сделал Каин? Построил город и обнес его стеной. Получилась крепость, внутри которой были установлены порядки, охраняющие безопасность. Так возникает дуалистическое разделение на хаос-зло и порядок-добро. Это языческая парадигма, отражающая сознание богооставленности.
И зачастую мы оказываемся пленниками этой парадигмы. Наше ветхое сознание становится заложником архетипических мифологем. Рожденные свыше в протестантских церквах, мы скептически относимся к обрядам, в частности погребальным, распространенным в традиционной церкви. Мы настроены крайне решительно против фанатичного обрядоверия. Но, попадая в ситуацию, где мы сами становимся невольными участниками похоронных церемоний, мы в точности воспроизводим шаг за шагом все элементы погребального обычая. Безусловно, каждый такой обычай в сжатом виде отражает накопленный и осмысленный церковью опыт. Но насколько мы в него углубились, чтобы делать это осознанно? Конечно, мы — дети общественной культуры, и ради ближних мы последуем всем погребальным правилам. Но что произойдет, если что-то будет упущено или будет сделано не так и не тогда? Для людей духовно свободных — ничего. А для мифологического сознания миропорядок так и не восстановится. Магизм ритуалов не возымеет своего действия. Душа не успокоится. Брешь для действия неподконтрольных хаотических сил не будет закрыта.
Мифологическое сознание прежде всего сознание магическое, оккультное. Оно движимо желанием управлять силами, человеку не подвластными: «Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его?» (Иов 40:20). Примечательно, что на базе научной теории хаоса были разработаны технологии управляемого хаоса¹ для решения стратегических геополитических задач. Но разбуженный монстр часто оборачивается против самих «хаотизаторов», заходит в их пространство².
На другом полюсе — парадигма Царства Божьего. Давайте посмотрим, как в ней преломляется концепция хаоса.
Что такое хаос? Откуда он взялся? Есть ли замысел Божий в отношении хаоса и каков он, этот замысел?
Одним из вопросов, волновавших умы сначала иудейских мудрецов, а затем отцов Церкви, был следующий: «Что было до творения? Как Бог, который всё во всем, смог сотворить реальность, в которой Его нет? Как Он создал человека, который лишь в акте свободы мог добровольно выбрать Своего Творца?» Одним из возможных ответов стала идея Божественного кенозиса: Бог умалился внутрь Себя, чтобы дать возможность появиться пространству. Он «втянул в Себя вечность», чтобы родилось время. Итак, тьма над бездною, безликая еще земля — вот символы и прообразы хаоса. То есть потенция, ожидающая своей актуализации посредством животворящего Слова Божьего. Немецкий протестантский богослов Юрген Мольтман говорит о творении, что оно, прославляя Бога, ожидает Его возвращения в сотворенное Им, чтобы Бог снова был всё во всем³. Итак, хаос — неоформленная возможность, созданная Богом по Его промыслу ради сотворения материального мира, а затем и сотворчества Троицы с человечеством: «Творчество есть продолжение миротворения. Продолжение и завершение миротворения есть дело богочеловеческое. Божье творчество с человеком, человеческое творчество с Богом»⁴.
В Божественном хаосе нет детерменизма. Ничто не предопределено. Нет фатальности и рока. Единственной причиной, побуждающей к творчеству, является любовь. А пути творчества — это пути даров и взаимоскрепляющих связей: «…восшед на высоту, пленил плен и дал дары человекам» (Ефес 4:8); «…при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви» (Ефес 4:16).
Когда мы живем в парадигме порядка (или, говоря научным языком, в ньютоновской парадигме линейности), мы часто испытываем вторжение хаоса. Тогда либо он будет восприниматься нами как враждебная сила, либо мы допустим мысль, что это Божественный промысел, зов Божьей воли, вырывающий нас из потока повседневности и безопасной уравновешенности. Тогда ответом на такое вторжение будет молитва «не моя воля будет, но Твоя…»
Хаос необходимо рассматривать и в эсхатологической перспективе. Библейские пророчества, говорящие о социальных потрясениях, астрономических и геологических катастрофах, рисуют картину увеличения энтропии. Человечество еще пытается сшить вместе лоскутки упорядоченности, но разрушительные силы оказываются масштабнее людских попыток. Этому расширяющемуся хаосу «надлежит быть» (Лк 21:9). Для христиан наступит время вызова их вере и упованию: насколько они укоренили свои сердца в любви? Насколько Царство Божие стало сердцевиной и содержанием их жизни?!
Хаос может восприниматься христианами как признак отсутствия или недостатка любви: «Где зависть и сварливость, там неустройство и все худое» (Иак 3:16). Вражда, распри, войны, весь этот разрушительный хаос — признак богооставленности. Поэтому Христос особенно благословляет миссию миротворчества. Фактически, Божье умиротворение становится ответом, силой, способной укротить и повернуть вспять мертвящую энтропию человеческих отношений.
Итак, перед нами две парадигмы: стремление к глобальной упорядоченности и стабильности как к единственно возможному идеалу vs динамической нелинейной, устремленной в вечность реальности Царства Божьего⁵. Примечательно, что в этих же терминах наука синергетика описывает сущностное поведение сложных открытых самоорганизующихся систем, таких как политика, экономика, промышленность, технологии, международные отношения, аэронавтика, военное дело, разведка, экология, информационная теория, медицина, метеорология и др. Принципиальную нестабильность этих систем выражает понятие динамического хаоса. Пытаемся ли мы в этой статье сравнивать синергетическое мышление и Царство Божие? И да и нет. Нет, потому что синергетика описывает явления этого мира, физическую или социальную материю. У Царства Божия иной порядок и природа. С другой стороны, как и Священное Писание, теория диссипативных систем (как еще называют синергетику) выявляет ограниченность ньютоновской философии и узость мифологического мышления, где хаос — зло, а сохранение порядка любой ценой — единственное средство против этого зла.
Остается незатронутой тема внутреннего, экзистенциального хаоса. Мы не найдем этого словосочетания в философском или психологическом словаре, тем не менее само чувство нам хорошо знакомо. Речь идет о том состоянии, когда мы остаемся один на один со своей драмой, со своей судьбой. Хаос, принесенный войнами и потрясениями, может быть осмыслен лишь по прошествии времени. Тогда история заговорит с нами сухим языком диаграмм. Но если статистикой называют убийство тысяч, смерть ближнего остается для тебя прежде всего личной трагедией. Когда ты слышишь глухой стук комьев земли о крышку гроба, не так-то просто ответить на немой вопрос внутри себя: «Как же теперь жить без него? Ведь моя вселенная никогда не будет прежней».
1Стивен Манн. РЭНД Корпорейшн, Freedom House, Институт сложности в Санта-Фе и другие глобальные организации. Сундиев И. Управляемый хаос. Социальные технологии в массовых беспорядках. — Свободная мысль. № 4, 2013.
2Общественные действия в ответ на террористические атаки и громкие убийства.
3Мольтман Юрген. Пришествие Бога. Христианская эсхатология. — М.: ББИ, 2017. Гл. 4.
4Н. Бердяев. Самопознание. Гл. 8. Электронный ресурс: http://www.vehi.net/berdyaev/samopoznanie/008.html (дата обращения 22 августа 2018 года).
5«Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа» (Ин 3:8).
