Тема
Михаил Нестеров. «Философы», 1917 г.
Кто-то из современных художников заметил, что XX век окрашен цветом крови. Усомниться в этом трудно. Кровопролитные войны, бесчеловечные кровавые эксперименты власти над своим народом — как перечислить неохватное мрачное наследие века двадцатого?
Величайшее преступление века — подрыв генофонда нации, массовое истребление лучших, благороднейших представителей человечества. «И все это богатство даров погребено варварством, духовным нашествием гуннов на русскую землю, раздавлено чугунным прессом Советской власти вместе с миллионами человеческих жизней», — эти скорбные слова принадлежат философу и богослову Сергию Булгакову. Он делится своей печалью по поводу жестокой расправы над великим христианским пастырем и ученым Павлом Александровичем Флоренским.
Русский Паскаль и русский Леонардо да Винчи был расстрелян 8 декабря 1937 года в Ленинграде.
Отдаленные предки Павла Флоренского по линии отца принадлежали к духовному сословию. Но сам Павел в детстве никакого религиозного образования и воспитания не получил. Он родился 9 января 1882 года в местечке Евлах на западе Азербайджана в семье инженера-путейца. Ни отец, ни мать никогда не заводили разговоров о Боге и не посещали церковь. Отец передал сыну неуемную бескорыстную страсть к знаниям. Обучение во Второй Тифлисской классической гимназии вместе с будущими светилами русской христианской философии Владимиром Эрном и Александром Ельчаниновым еще более расширило научный и культурный кругозор Павла.
K концу учебы в гимназии в жизни Павла наступает тяжелый духовный кризис. Думы о Боге, об Истине Абсолютной захватывают его целиком. Как-то во время сна он ощутил себя в геенне адской. Таинственное видение тьмы ада и блаженного светлого рая подспудно осенило Павла. Он проснулся с громким криком: «Нет, нельзя жить без Бога!»
В другой раз, во время прогулки в тихую лунную ночь, некий голос остановил его: «Павел! Павел!» У Флоренского появилась твердая уверенность, что это был Божий призыв. И шел он из горнего мира.
Позади — гимназия, позади физико-математический факультет Московского университета. Павел Флоренский продолжает искать высокие идеалы и духовную опору. Появляются мечты о принятии монашества. Ho духовный наставник старец Антоний Флоренсов не дал благословения, а посоветовал идти в Московскую духовную академию.
Начинаются годы «второго студенчества» Павла Флоренского. Он часто проповедует в студенческом храме. В 1906 году даже попадает на неделю в тюрьму за проповедь против взаимного кровопролития и смертного приговора лейтенанту Шмидту.
Со временем студент Флоренский становится блестящим преподавателем в той же академии. «Павла Флоренского можно было слушать часами без устали, — вспоминал студент Сергей Волков. — Он создавал некое музыкальное звучание в душе. Никогда я не слыхал такой речи».
В 1911 году Павел Флоренский принимает сан священника. Вскоре выходит его капитальный труд по христианскому богословию. Он назвал его «Столп и утверждение Истины». Эта уникальная книга поражает вселенским размахом. Содержание ее не ограничено чисто научно-богословскими изысканиями. Это величайшая поэма о Церкви и своеобразная духовная биография автора. Это путь Павла Флоренского от неверия к вере, от тьмы к свету, от внутреннего хаоса к божественной гармонии. «Читая эту книгу, растешь духовно, а не только приобретаешь знания, — писал священник Федор Поздеевский, — до нее нужно дорасти, чтобы понять...»
После социальной катастрофы 1917 года закрывается Московская духовная академия, прекращаются богослужения в сергиево-посадском храме, где Флоренский служил священником. Павла Александровича отстраняют от должности главного редактора «Богословского вестника».
Павел Флоренский не прекращает исследований в области богословия и христианской духовности. И в то же время интенсивно занимается научной работой по физике, математике, трудится в Высших художественно-технических мастерских, Главэлектро, Энергетическом институте. С большим рвением Павел Флоренский исполнял обязанности ученого секретаря Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры. Ho постепенно нарастают гонения на церковь.
Сотрудников комиссии и ее ученого секретаря большевики обвиняют в том, что они якобы пытаются создать «православный Ватикан» на базе Лавры. Кроме того, идеологи начинают травлю Флоренского за работу «Мнимости в геометрии», где он говорит о Земле как о духовном центре Вселенной.
В мае 1928 года большевистская власть наносит сильнейший удар по церкви и остаткам дворянства. ОГПУ провело массовые аресты священнослужителей и активных верующих из Сергиева Посада. Газеты наперебой писали: «Лавра — убежище бывших князей, фабрикантов и жандармов. Все эти Шаховские, Олсуфьевы, Трубецкие ведут религиозную пропаганду».
Павла Флоренского отправляют в ссылку в Нижний Новгород, но по ходатайству Пешковой через несколько месяцев освобождают. Однако в Москве опальному ученому тоже не давали покоя. «Был в ссылке, а вернулся на каторгу», — писал он матери.
В начале тридцатых в стране свирепствует «культурная революция». Культурный переворот должен смести пережитки прошлого, вырвать корни «религиозных предрассудков». Союз воинствующих безбожников объявляет поход против религии и церкви. В феврале 1933 года Павла Флоренского вновь арестовывают. Обвинение стандартное и абсурдное: участие в контрреволюционной организации, состоящей из монархистов и кадетов, которые пытались создать республику на основе христианского учения. Флоренского приговорили к десяти годам ГУЛАГа. Тюремным этапом он был отправлен на Дальний Восток в лагерь «Свободный». А через год переведен в Сковородино на опытную мерзлотную станцию.
Павла Флоренского не оставляет мысль о судьбе своей огромнейшей библиотеки. Ее конфисковали органы ОГПУ во время ареста и обыска. Заключенный Флоренский пишет заявление начальнику строительства байкало-амурских лагерей: «Вся моя жизнь была посвящена научной и философской работе. Я не знал ни отдыха, ни развлечений. На это служение человечеству шли не только все время и силы, но и большая часть моего небольшого заработка — покупка книг, фото. Но труд всей жизни пропал. Все мои книги, материалы черновые и рукописные взяты по распоряжению ОГПУ. Прошу ходатайств о возвращении жене моей книг и всего отобранного».
Начальник строительства остался глух к просьбе интеллигентного зэка. Он не двинул и перстом, чтобы чем-то уважить всемирно известного ученого. Коллеги Флоренского из Чехословакии ходатайствовали перед советским правительством об освобождении ученого. Власти Чехии готовы были принять его в свою страну. Тюремное начальство известило об этом Флоренского. Павел Александрович неизменно отвечал: «Надо быть довольным тем, что есть. Так жил и поступал апостол Иисуса Павел. Он находился в еще более худших обстоятельствах и ни о какой эмиграции не помышлял».
Летом 1934 года жена и дети смогли навестить Павла Александровича. Вскоре после свидания с родными Флоренского перебросили в Соловецкий лагерь, на завод йодной промышленности. Долгое время ученый морозными ночами сторожил склады. «Даже письмо писать окоченевшими руками не удается, — отмечал он позже в письмах к родным. — Бешеный ветер закручивает снежные вихри. Доносятся тревожные крики чаек. И всем существом ощущаю ничтожество человека, его дел, его усилий...»
На земле соловецкой узник Флоренский отбыл последние три года жизни.
В год двадцатилетия Октябрьской революции и органов ОГПУ высшее руководство партии большевиков принимает решение — организовать и провести беспощадную репрессивную кампанию по отношению к неблагонадежным. В Соловецкий лагерь поступила директива министра внутренних дел Николая Ежова от 16 августа 1937 года. Предписание гласило, что в двухмесячный срок необходимо начать и закончить операцию по репрессированию контрреволюционных элементов. По указу министра тюремное начальство Соловецкого лагеря должно было отобрать 1200 человек для массового расстрела. Угодливое местное начальство переусердствовало. На истребительный конвейер оно направило еще 509 заключенных. Сверх нормы. В порядке перевыполнения плана. Среди них был известный узник Павел Александрович Флоренский.
«Давать миру можно не иначе, как расплачиваясь за это страданиями и гонением, — писал Флоренский незадолго до расстрела жене Анне Михайловне. — Удел величия — страдание. Таков закон жизни. Процветали всегда лишь посредственности».
А в переписке с детьми соловецкий узник оговаривался, что вынужден был лишать их удобств и удовольствий, так как всю жизнь проработал бескорыстно и может оставить им в наследство свое честное имя.
У Павла Флоренского был выбор. Между Соловками и Европой. Он избрал родину. И путь христианского подвижника — подвижника веры и науки.
Автор: Владимир Попов
Фото: wikipedia.org
