Тема
«Закон и благодать» — это словосочетание знакомо каждому христианину. Чаще всего эти два понятия противопоставляют друг другу, и нередко именно так: закон плох — благодать хороша; закон — подмена благодати, препятствие благодати и даже враг благодати. С одной стороны, это не случайно, ведь в Новом Завете мы читаем: «Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати…» (Гал 5:4); «Не отвергаю благодати Божией; а если законом оправдание, то Христос напрасно умер» (Гал 2:21); «…конец закона — Христос, к праведности всякого верующего» (Рим 10:4); «…человек оправдывается верою, независимо от дел закона» (Рим 3:28). И если видеть только эти места Писания, то закономерно возникает ощущение, что закон — это синоним Ветхого Завета, а благодать — синоним Нового. Более того, кажется, что закон равен жизни по плоти, а благодать — жизни по духу. Что в христианской жизни закон не только необязателен («На таковых нет закона», Гал 5:22), но и просто недопустим («…начав духом, теперь оканчиваете плотью…», Гал 3:3). Что он является первейшим и главным препятствием к общению с Богом и возрастанию в Духе («…поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти…», Гал 5:16; любите Бога и ближнего любовью Христовой, «и таким образом исполните закон…», Гал 6:2). Тем более что одна из хронических болезней христианства — это остывшая вера, потеря живого непосредственного контакта с Богом, попытка подменить живое духовное водительство правилами, принципами, традициями.
Кажется, чего проще — отвергни все догмы и правила, твори все новое, молись не по написанным кем-то молитвам, а своими словами, совершай служение и добрые дела не по придуманному кем-то порядку, а по велению сердца. Не трусь, не копируй — люби и твори. Разве не этому учит апостол Иоанн: «…ибо если сердце наше осуждает нас, то тем более Бог... Возлюбленные! если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу»? (1 Ин 3:20–21).
Но в христианской практике сталкиваешься с тем, что все не так просто. Очень часто верующие имеют самые благие намерения — жить по велению сердца, по откровению — и для этого рискуют, отчаянно спорят с «законниками», отстаивают свое право «жить по духу». Но, добившись этого права, нередко оказываются опустошенными, лишенными той самой благодати, к которой стремились. Свергая иго закона, правил, традиций, они не обретают свободы. Почему?
Не является ли ответом предупреждение Христа: «…по причине умножения беззакония (выделено мной. — Е. Г.), во многих охладеет любовь…» (Мф 24:12). Как много раз мы обнаруживали, что, борясь за правое, мы боремся не за Божие! Апостол Павел, например, не стремился угождать людям, чтобы быть рабом Христовым (см.: Гал 1:10). А мы? Когда мы «не угождаем» кому-то, о Христе ли мы печемся? Как отличить, что говорит в тебе — дух или плоть? Как распознать, где кончается смирение и начинается раболепство, где кончается дерзновение и начинается дерзость?
Все стает на свои места, когда понимаешь, что в деле нашего спасения, обращения и преображения необходимы и благодать, и закон. Надо лишь понимать, что их роли в этом деле различны, но служат они одной цели. Эти понятия относятся к тем самым логическим парам, которые создают одно целое, не будучи при этом тождественными друг другу, таким как мужчина и женщина, замок и ключ, ритм и мелодия. Их не разделить. Хотя они абсолютно не похожи друг на друга. И порознь они не работают. Всегда в паре. Всегда дополняют друг друга. Всегда спасают нас. Поэтому апостол провозглашает: «И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина (выделено мной. — Е. Г.) произошли чрез Иисуса Христа» (Ин 1:16–17).
Попробуем разобраться, чем же отличны и в чем едины закон и благодать. В первую очередь разделим в законе историческую (временну´ю) и сущностную (вечную) его части. Понятно, что какие-то вещи остались в истории, они преходящи и для нас просто неактуальны. Нас интересует в законе то, о чем Христос сказал: не прейдет, доколе есть небо и земля. Тот закон, который был дан в Эдеме: не вкушай от этого дерева (см.: Быт 2:16–17). Тот, который отчасти написан на сердцах язычников, которые, не имея закона, делают законное (см.: Рим 2:14). Закон, который является земной проекцией горнего мира, выражением состояния Божьего сердца, доступного нам, даже если мы живем по плоти.
Закон, безусловно, обращен к плотскому человеку. Апостол Павел поясняет, что «…закон добр, если кто законно употребляет его, зная, что закон положен не для праведника, но для беззаконных и непокоривых (выделено мной. — Е. Г.), нечестивых и грешников, развратных и оскверненных… и для всего, что противно здравому учению…» (1 Тим 1:9–11). Законом познается грех. Закон сталкивает плотского, эгоистичного, страстнóго человека с реальностью бытия Божьего. Однако невозможно рассчитывать, что обычный человек поймет вас, если речь идет о Царстве Небесном: «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия» (1 Кор 2:14). Плоть реагирует на крайние категории — благословение и проклятие. Причем благословение имеется в виду исключительно материальное, «чтобы хорошо тебе было»: тучные стада, победа над врагом, финансовое преуспевание. И проклятия тоже вполне ощутимые. Закон предельно понятен, он требователен и беспощаден. Он понятен настолько, что его можно и нужно исполнять. И в то же время он неисполним.
Ошибаются те, кто думает, что закон звучит только в Ветхом Завете. Нагорная проповедь — острейший, неумолимый, обязательный и неисполнимый закон, судящий и обличающий всех правоверных и самоправедных. Не только Моисей провозглашает неумолимость закона, но и Христос, и Павел, который требует от коринфян «предать (грешника. — Е. Г.) сатане во измождение плоти» (1 Кор 5:5). Как леска, тянущая рыбу, не должна провисать, так и закон не отпускает и не обнадеживает, не дает передохнуть, не оставляет возможности привыкнуть и приспособиться к высшим требованиям. Он вдребезги разбивает надежду своими силами достигнуть неба. Закон полностью обнажает неспособность плоти угодить Богу, не дает повернуть назад. Как верный пес, он незаметен, когда стадо идет в нужном направлении, но скалит зубы на блудливую овцу.
А как же законничество? Проблема законничества совсем не в законе. Она заключается в умении человека приспособить требования закона к этой жизни. Человеческое эго удивительно живуче. Ветхий ум изворотлив и изобретателен. Он умудряется трактовать и дополнять неисполнимый закон так, что «законник» не только думает, что исполнил его, но и становится вполне довольным собой. «Слава Богу, что я нормальный, — думает фарисей. — Хорошая у меня жизнь, упорядоченная, богоугодная. Хожу в церковь, служу людям, отдаю десятину. Я точно лучше, чем некоторые». И вот уже нет растерянности, мольбы о Царстве Небесном. Его спасение вполне совершается им самим, оно дело его рук. Его молитвы уже не «спаси, Господи, укажи путь Твой, дай чуткость узнавать Тебя в пучине жизни, без Тебя и дня не прожить». Он молится: «Помоги мне в делах моих, которые важны и правильны». Именно такие люди абсолютно бесчувственны к Духу Святому. Именно они в упор не узнавали Сына Божьего здесь, на земле. Именно в таком состоянии сердца мы бесконечно далеки от спасения. Мы, «оправдывающие себя законом, остались без Христа», нам нет нужды вглядываться в небо, мы уверены, что Бог с нами. Здоровые, которым не нужен Врач. Да только нет здесь, в мире сем, этих здоровых. Есть те, кто не осознает болезни. Эту болезнь обнаруживает и обличает закон.
Закон нужен, пока живо эго. Когда же оно сораспято Христу, не нужно и закона, а также понукания, детального руководства. Такие люди сами удивляют Бога своим подвигом, своим творчеством: «...и в Израиле не нашел Я такой веры!» Такое сердце готово принять благодать. А что есть благодать, как не связь с Вечным, Любящим, Спасающим? И Он приходит, дарует прозрение, что с Ним все получится, все возможно. Но если вдруг эго во мне оживает, то я становлюсь беззаконником. Именно об этом и говорит апостол: нарушил одно — нарушил всё. Именно по причине такого беззакония, самодостаточного, своевольного, охладевает любовь.
Любовь возникает как потребность в Помощнике, Пастыре души. Ведь спасение — конец одиночества, на которое человек обречен со времен Эдема, и новая жизнь вместе с Богом, вместе с братом. Но лично я подозреваю, что таковым я могу бывать лишь иногда. Пилигримом, ищущим горнего, которого закон разбудил и согнал с насиженного места. Как сказал один умный человек, совершенные объекты забирают на небо, на земле остаются только несовершенные. А значит, пока я жив, мне нужен закон, приводящий меня к благодати.
Автор: Евгений Галеев
Фото: gettyimages.ru
