Сейчас я выйду из дома и пойду по улице, по которой ходить весьма непросто: на тротуарах, сколько их видно, стоят машины, по проезжей части идти тоже не очень удобно — там машины пробираются по узкому пространству в один ряд. Я дойду до Ленинградского шоссе с его постоянной автомобильной пробкой, в которой автомобили со спидометром под 200 часами тащатся со скоростью 3–5 км в час. Потом я войду в метро, сяду в поезд и расслаблюсь среди десятков уткнувшихся в айфоны или мобильные телефоны людей, не видящих друг друга и, в силу наушников на головах, не слышащих. И я затоскую о дереве, ручье, поле…
Человек всегда стремился расшириться, отозваться на окружающее бесконечное пространство, утвердить себя в нем. «Расширение» человека происходило за счет одежды, домов, замков, кораблей, самолетов, поездов, ракет, интернета. Хомо сапиенс словно надевал на себя все более сложный и технически изощренный костюм. И если прежде «костюмом» человека, продолжением его тела были поле, речка, колодец, луна, солнце, воздух, цветы, то на сегодняшний день таким продолжением является техногенная цивилизация, стремящаяся замкнуть планету в один гигантский технический костюм.
И надо сказать, мы в этом преуспели. Машина в нашем бытии вышла на первое место. И сегодня уже не очень понятно, кто кого обслуживает — машина человека или человек машину.
«Ну так и что же, — скажут мне, — и пускай. Машина создает удобства, самолеты позволяют нам путешествовать по всему миру за считаные часы, отдыхать и работать в самых отдаленных уголках мира, куда люди прежде только мечтали добраться, автомобили помогают очень быстро переместиться в нужное место, компьютер и телефон дают возможность обменяться нужной информацией не откладывая». И т. д. и т. п.
Что ж, с этим никто не спорит. Но это только одна сторона медали. Ведь можно обозначить и параллельную картину — начиная со строительства Вавилонской башни, где не обошлось без первых, еще не очень совершенных машин.
Это смешение языков, утрата возможности понимания человеком человека, разрушение городов (бомбардировка Дрездена, Хиросимы), глобальное потепление, уничтожение сотен миллионов себе подобных при помощи механизированных орудий убийства, многочасовые пробки, мертвая пища, известная как фастфуд, загрязнение мировых океанов — водных и воздушных, аварии на атомных станциях, тысячи и тысячи людей, гибнущих на автодорогах ежегодно, словно бы мы приносим дань какому-то злому богу и настолько свыклись с этим, что даже не обращаем внимания на магический и фатальный парадокс ситуации принесения себя в жертву…
Продолжать можно, к сожалению, очень долго. Потому что наши жизни переплелись с машинами, сплавились с ними, стали одним целым. Нам больше не нужно читать про биороботов — симбиозе человека и машины, фактически мы давно живем в таком мире.
Остается лишь задать вопрос: мы-то сами хоть что-то еще решаем? Или огромная механизированная и виртуальная матрица уже управляет нами, а мы только делаем вид, что свободны?
Да и были ли мы свободны изначально? В ту пору, когда машина делала лишь первые робкие шаги?
Именно тут, вероятно, следует искать ответ на вопрос, в чем загадка и проблема взаимоотношений человека с машиной.
А теперь давайте подумаем: в чем состоит «физика» машины применительно к человеку? Зачем ему вообще понадобилась машина?
Ответ прост: усилить функции своего тела.
С этой точки зрения становится видно, что любая машина выполняет функцию протеза — обеспечивает дополнительные функции взамен недостающих. Автомобиль дополняет — великолепным тысячесильным и лакированным протезом — ноги, бегая быстрее и неутомимее, чем они; праща, ядро, пуля — руки, стремящиеся поразить врага; электрическая лампочка, телескоп протезируют «несовершенное» человеческое зрение, компьютер — память и мозг ну и так далее. Одним словом, машина — это погоня человека за внешней силой, за внешним могуществом. А кто из нас не стремится стать сильнее, обладать большей властью над другими, выглядеть значительнее? Стремится большинство. А следовательно, здесь мы имеем дело с невероятной формой эгоцентрической зависимости от власти, престижа и силы, которые можно так просто обрести с помощью машины: автомобиля, компьютера, ракеты. Вот где располагается отгадка невероятного роста и успеха машины в человеческом мире.
Вот почему машины будут развиваться и дальше. Потому что дело, оказывается, не в них…
Парадоксально, но суть возникновения техногенной цивилизации, ставящей под вопрос человеческое существование, вовсе не в машинах. Машина и ее гипертрофированное развитие — это следствие эгоцентрического мировоззрения, основного мировоззрения человека на сегодня. Именно эго хочет больше силы, именно эгоцентризм диктует желание большей власти, именно себялюбие хочет личной силы любой ценой. И его никогда не остановит гибель людей на дорогах, в авиакатастрофах (вам сразу же скажут, что в авиации — самый маленький процент от всех жертв транспорта), его, эгоизм, никогда не смутят последствия катастроф на атомных станциях, ослабление внимания у современных подростков вследствие постоянного контакта с компьютерами, отравленный океан, нефтяные войны, рост бесплодия…
Короче говоря, мы имеем дело с поврежденным человеческим сознанием, а не с плохой машиной. Мы имеем дело с дисфункцией, гнездящейся в самой природе человеческого мышления. И еще — мы имеем дело с нежеланием человека быть свободным. Более того — с обозначением предельной формы технического рабства как человеческой свободы.
Существует одна простая загадка: как превратить перчатку с правой руки в перчатку с левой руки? Думаете, перешивать? Ничего подобного. Для этого нужно просто вывернуть ее наизнанку.
Нечто подобное произошло с человеком.
Вместо того чтобы развиваться внутри, совершенствовать, осваивать и расширять свою бесконечную территорию духовной жизни, пространства Царства Небесного, радостной и творческой жизни, не имеющей конца, люди поменяли вектор на внешний. На указующий — от себя. На отдаляющий — от себя. На отчуждающий — от себя.
«Царство Небесное — внутри вас», — говорит Христос, давая нам знать, что фундамент, на котором стоит выстраивать счастливую и свободную жизнь, находится в мире духа, внутри, а не снаружи. Вся наша сила, вся наша свобода и все наше счастье — истинные, а не протезированные — находятся внутри.
Мы — бесконечно прекрасные духовные существа, получающие опыт материальной жизни, чье существование начинается и заканчивается в мире духа, а не в мире протезов. Однако большинство людей забыли об этом. Вектор деятельности, руководимый эгоцентрическим (падшим, омраченным, невежественным) сознанием, вывернулся наружу. И вместе с ним вывернулся наружу сам человек. И то, что должно быть справа, стало левым, а то, что должно было находиться вверху, ушло вниз.
Сто лет назад великий американский поэт и христианин Т. С. Элиот написал про современное ему человечество: «Мы полые люди, полые, мы чучела, а не люди», обращая внимание современников на внутреннюю пустоту их жизни. Но сегодня, мне кажется, вернее было бы сказать: мы вывернутые люди. Но мы этого не замечаем.
И это тем более удивительно, что десятки и сотни великих книг на всех языках мира говорят нам об одном и том же: наше счастье внутри. Сила внутри. Покой — внутри.
Но вот беда, эти удивительные высказывания как-то сразу теряют свою силу на фоне разговора о том, какую модель машины нужно теперь приобрести и по какому кредиту, или в контексте сообщения об одной японской девочке, которая готова отдать свою девственность тому, кто купит ей самую современную модель айфона…
У погони за внешним машинным могуществом есть еще одно печальное следствие. Наращивая могущество внешнее, человечество неуклонно теряет свои внутренние силы. Силу любви, духа, сострадания. Мощь духовных свершений. И это вполне закономерно. В нашей жизни растет то, чему мы уделяем внимание. Внутреннему миру мы уделяем внимание с каждым годом все меньше. Наше внутреннее царство медленно погружается в забытье.
Знаете, я почти не сомневаюсь, что, пока люди, то есть мы с вами, жили жизнью духа, они были способны на куда более фантастические и сильные вещи, чем обыкновенные самолет, компьютер или телефон. Мы и сегодня слышим о телепатах, о людях, способных перемещаться по воздуху, людях, способных к чтению мыслей, телекинезу, людях, исцеляющих безнадежно больных. И это не какие-то сверходаренные гении. Это — наша норма. Вернее, то, что от нее осталось, но еще может быть некоторыми из нас удержано, задействовано, это следы нашего духовного могущества, способного отменить за ненадобностью любую машину.
Удивительно и прекрасно прозрение автора «Откровения» о том, что в новом Иерусалиме не будет ни в чем нужды (а следовательно, и в машинах), что люди там обретут полноту и силу, озаряемые высшим Светом.
Так, может быть, нам стоит, нашего спасения ради, отказаться от машин уже сейчас? Не думаю.
Во-первых, это невозможно.
Во-вторых, всегда были люди, использующие машину как инструмент Божественный, направленный на служение Высшему, — Бах с его органом, Тарковский с его кинокамерой, Сэлинджер с его пишущей машинкой…
И в-третьих, как мы уже сказали, дело не в машине. Дело в человеке. В его пробужденности или ослепляющем эгоизме. В его представлении о свободе. В векторе его деятельности — внешнем или внутреннем. В приоритетах по отношению к ним. В том, хотим ли мы и дальше жить в вывернутом мире или готовы вернуться в сияющий мир собственной бесконечной природы.
Все проблемы — политические, национальные, технические, семейные, геоцентрические — следствие вывернутости, несущей рабство. У машины, у другого человека, у собственного греха. Ибо свободу дарует не техника, даже самая совершенная, а истина: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин 8:32).
Евангельские слова просты. В отличие от машин. Может быть, поэтому их так трудно расслышать.
Автор: Андрей Суздальцев
Фото: из архива А. Котуранова