Тема
Однажды, в пятом или шестом классе, я спросила бабушку: почему некоторые плохо относятся к евреям? «Не знаю, — ответила бабушка. — Только я от них ничего плохого, кроме хорошего, не видела. Я вот думаю, что в каждом народе есть и хорошие, и плохие. И судить по плохим обо всем народе неправильно».
Моя бабушка проработала большую часть жизни санитаркой в больнице. Писала она с жуткими ошибками. Но именно у нее я училась отношению к людям, к жизни, к миру. Именно тогда и закладывался фундамент моих отношений с Богом. Хотя о Боге бабушка не говорила.
Так я и жила, помня, что другой — другой национальности, другого цвета кожи, другой культуры — не хуже меня и не лучше меня, а имеют значение только наши поступки, хорошие или плохие. Я и не знала, что это — толерантное отношение. «Толерантность» для меня появилась гораздо позже, вместе с социальной рекламой. Некоторое время для меня было дико, что этому надо так настойчиво учить. Мне казалось, что уважение к другому, принятие другого как другого, терпимость — это нормально. Но оказалось, что не только надо учить, но у многих и сам термин «толерантность» вызывает массу вопросов. Чаще всего возникает вопрос границ — есть ли у толерантности границы? Где они?
Казалось бы, что же здесь может быть неясного: толерантность заключается в предоставлении другим права жить в соответствии с собственным мировоззрением. Почему-то многие считают, что, если мы позволим другим, чужим, не-нашим жить в соответствии с их мировоззрением, они начнут навязывать его нам. Почему-то считается, что оказывать уважение нужно только в том случае, если его, это уважение, оказывают нам. А если этого уважения нет, то и стараться незачем. Очень часто можно встретиться с мнением: если они будут уважать наши обычаи (культуру, язык и проч.), то и мы будем их уважать, а если не будут, то… (от «Пусть едут к себе» до «Призовем их ответу, заставим уважать»). Ну и уж совсем большие проблемы возникают с «принятием и правильным пониманием других культур, способов самовыражения и проявлений человеческой индивидуальности». Да, принимать другого таким, какой он есть, — это всегда трудно, очень трудно. Практически из области «распятия для ума». Просто потому, что вообще принятие другого раздвигает границы моего собственного мира и утверждает множественность миров, выводит мое собственное существование на экзистенциальный уровень. А жить на экзистенциальном уровне холодно и неуютно, зачастую не по силам. Принятие другого разрушает мою эгоцентричность. И вот здесь вспоминаются слова: «Кто принимает одного из малых сих во Имя Мое, Меня принимает».
В контексте Священного Писания все вопросы про толерантность становятся вопросами евангельскими. Сколько раз мне прощать брату моему? До семи ли раз? Кто же ближний мой? Если вы любите любящих вас, какая вам награда? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? И становится понятно, что про все это уже давно известно. Все сказано две тысячи лет тому назад. Весь Новый Завет — про отношения с другим. И Бог тоже выступает в качестве Другого. Невозможна заповедь Христа «Возлюби ближнего своего, как самого себя» без другого. И выполнение этой заповеди и есть принятие другого, уважение и правильное понимание его мировоззрения и личностных особенностей. При этом не отказываясь от самого себя.
Но неужели Евангелия мало? Почему же появилось понятие толерантности? Почему сегодня толерантность необходима? Христос и Его слова — это очень высокая планка. Для многих это не очень понятно и очень обременительно. Да, в основу нашей культуры когда-то давно легли христианские категории, проросли в ней, и для нас нормально жить в мире, который хотя бы помнит об этих категориях. Но евангельское слово за прошлый век практически исчезло из нашей жизни и окружающей нас действительности. В связи с этим толерантность мне видится как этакий лайт-вариант христианства. С одной стороны, толерантность выдвигает требования, соответствующие заповеди Христа. А с другой — Самого Христа здесь вроде как нет, и не надо ломать голову над вопросом выбора веры. Тогда понятно, почему для многих толерантность становится камнем преткновения. В ней раздражает та планка, которая задается Христом. Предложение возлюбить другого — не меня. Другого, чуждого моему «я». Другого, несущего угрозу единственности моего мира. Другого — являющегося угрозой для моего мира.
Но, с другой стороны, и будучи христианином, трудно дать оценку толерантности. Христианство без Христа? Имеет ли оно вообще право на существование? Конечно, можно решить по-разному, и я не могу утверждать, что мое мнение единственно правильное, не отказавшись от принципов толерантности. Поэтому я поделюсь тем решением, которое нашла для себя. На мой взгляд, оно разумно и логично. Христос намного больше толерантности. И там, где есть хотя бы попытка найти Христа, как Он есть, со всеми Его максимами, со всеми неудобными, на первый взгляд невыполнимыми заповедями, толерантность оказывается излишней. Но там, где нет Христа, для того, кто не хочет о Нем слышать, не хочет о Нем ничего знать, пусть будет толерантность. Как предел, который нельзя перейти. Как Закон. И тогда толерантность не позволит нашему забывшему о Христе миру окончательно сползти в пучину зла. А там, где нет места злу, прорастает добро. Там поселяется Христос.
Автор: Ирина Оскольская
Фото: из архива ХЦ «Возрождение»
