Тема

О фотосъемке и проповеди

Андрей Десницкий
Журнал/Архив/Номер 40/О фотосъемке и проповеди

О фотосъемке и проповеди

В детстве я учился фотографировать. С пленочным аппаратом путь от нажатия кнопки и до отпечатанного снимка был долог, и я помню, как мы с приятелем мечтали об идеальном фотоаппарате (тогда их уважали больше и еще не называли фотиками). Он, конечно, должен сам наводить на резкость, сам измерять выдержку и диафрагму. Еще у него должна быть огромная пленка, чтобы отснять за раз сто или двести снимков, а потом выбрать удачные. И еще надо, чтобы он сразу показывал, как получилось. Ну и в совсем уж сказочной стране, наверное, могут быть такие, чтобы снял — и сразу отпечатал. И если что не понравилось в снимке, то тут же поправил. Но это уж совсем фантастика…

Сейчас у меня есть именно такой фотоаппарат, и не только у меня — у всех желающих. И ни один фантаст, ни один футуролог тогда не угадал, что такое будет возможно. А еще они не угадали мобильную связь и интернет, вообще всю нынешнюю цифровую реальность. Помню фантастические фильмы и книги тех семидесятых годов: летит к далекой галактике звездолет, и его штурман засовывает в огромный железный шкаф перфокарты. Это бортовой компьютер помогает ему рассчитать путь.

«И на Марсе будут яблони цвести», — пели тогда, а замечательный писатель Рэй Брэдбери описывал, как это будет, и выходило у него, что к началу XXI века Марс будет буквально весь заселен людьми, места для марсиан не останется. Вот только никто так и не долетел до Марса, а в области цифровой техники для людей произошла настоящая революция.

Отчего же так вышло? Да просто нечего человеку делать на Марсе. Затраты на полет будут огромными, но человека не ждет там ничего такого, чего он не нашел бы на Земле. А вот зачем нужны цифровые фотографии, персональные компьютеры, мобильники и интернет, всем понятно: они существенно улучшают нашу жизнь и расширяют возможности. Конечно, люди придумали и создали то, что было им нужно, а не то, что соответствовало бы некоей великой идее полетов на другие планеты и к другим звездам.

Только стали ли люди лучше снимать в цифровую эру, вот вопрос? Когда им приходилось тратиться на пленку и реактивы, долго сидеть в темной комнате и т. д., они не щелкали бездумно тысячи пустых «фоток». Шедевров фотоискусства не стало теперь существенно больше, но стало в тысячи раз больше снимков посредственных и плохих.

Я вспомнил этот пример, размышляя над очень актуальной проблемой: как говорить людям сегодня о христианстве? Этой проповеди две тысячи лет, сказано было все самое главное и по двести тысяч раз, если не больше. И все равно мир не слушает нас. Даже когда ныряет на Крещение в прорубь или красит на Пасху яйца, он отмечает что-то свое, полезное и приятное, а вовсе не то, о чем мы хотим ему рассказать.

А не получается ли так, что мы зовем людей в полет к далеким звездам, предлагаем им бросить все и искать какого-то заоблачного блаженства в иных мирах, но не можем толком объяснить зачем? Мы начинаем долго и подробно рассказывать об устройстве своего звездолета (то есть о церковных правилах и обычаях) или убеждаем их, какая это прекрасная и великая идея — лететь к звездам. Но при этом люди видят, что мы, летящие, в общем-то ничем особенным не отличаемся от них, оставшихся на земле. Мы не счастливее, не радостнее, не спокойнее их. А многие из нас, наоборот, пребывают в состоянии постоянного невроза и ругаются с теми, кто летит на другом звездолете несколько иной конструкции.

Мы расскажем им про единую сущность и три ипостаси Творца, а дальше одни будут говорить о предопределении к спасению, другие — рассуждать, что происходит во время евхаристии, пресуществление или преложение хлеба и вина. И как понимать примат римского епископа, и сколько существует таинств, и какое вероисповедание точнее соответствует Писанию или согласному мнению отцов…

«А зачем все это нам?» — спросят нас. И мы не сможем ответить. Я бывал в такой ситуации.

И даже если первый рубеж пройден, если человек пришел в церковь, он встречается с множеством правил, традиций и обычаев. Можно вспомнить, что православные молятся на полупонятном церковнославянском языке, но ведь и протестанты нередко говорят на своем собственном диалекте, который человеку с улицы не всегда можно понять, хотя все слова русские, никаких древних языков. С одной стороны, есть у нас огромное культурное наследие, отказаться от него никак нельзя, это опыт жизни церкви в предыдущих поколениях. Но с другой стороны, когда человек начинает все это подробно изучать, понимает ли он, что это не главное, что это форма, а не содержание его веры? Фарисеи — они ведь тоже были хранителями наследия, а Христа большинство из них не приняло. Правда, кто принял, как Никодим или Савл, многого достигли, куда большего, чем люди неграмотные.

Можно, конечно, пойти и другим путем — создать что-то удобное и полезное для человека, вроде цифрового фотика. Такое в основном делают на Западе, но и в России такие тенденции есть. Иисус как твой личный психотерапевт и бизнес-консультант… Только трудно будет опередить конкурентов, их ведь на этом поле немало, а главное, что тогда останется от самого христианства? Ряд удобных цитат, золоченый крестик как украшение, елочка с шариками на зимний праздник, который уже неловко и назвать Рождеством? Тоже совсем не то…

Я вспоминаю об одной своей исповеди, во время которой я ничего особенно важного не сказал Богу, да и священник мне не сообщил каких-то новых и удивительных сведений. Он просто сказал, что Бог меня любит. Но как он это сказал… Представьте себе, как выходит человек ясным весенним днем после долгой зимы из дома, вдыхает полной грудью теплый ветер, слушает щебет птиц, жмурится от ласкового солнца, выдыхает не легкими своими, а всей душой: «Весна пришла!» — и сам весь лучится от весеннего тепла и света. Вот так прозвучали и те слова о любви Божьей, которые слышал я тысячу раз в жизни и сам многократно повторял. Но тут все мои ошибки, проблемы, сомнения таяли как снег под лучами этой безмерной любви, которая не просто названа была словом — она жила в том человеке, который мне о ней говорил. И только она и нужна была мне в тот момент.

О фотосъемке и проповеди Сказать именно так — это надо суметь, это далеко не у всякого и не всегда получится. Что же делать остальным, наделенным даром речи, желающим говорить о Христе, но пока что не способным отра-зить свет солнца в самом простом своем слове? Говорю в первую очередь о себе.

Здесь существуют тысячи путей, но один из них видится мне самым перспективным. Современная западная цивилизация (к которой, несомненно, принадлежит и Россия, к которой приобщились в той или мной мере все остальные страны) выросла на христианской почве. Сегодня она, как и блудный сын из евангельской притчи, все чаще оказывается в далекой стране, где проматывает отцовское наследство, но многих блудных детей духовный голод гонит обратно.

Христианская основа нашей культуры настолько привычна нам, что мы можем не замечать ее, как не замечают воздух. Меня поразило в свое время, когда одна моя знакомая не увидела никаких евангельских сюжетов в самой первой книге Клайва С. Льюиса о Нарнии («Лев, колдунья и платяной шкаф»), хотя эта книга есть не что иное, как пересказ евангельской истории о Голгофе и воскресении. Но если так, мы можем говорить с ней и другими подобными людьми, полагая, что многое давно усвоено ими, осталось только назвать все своими именами.

Только… не надо торопиться этого делать. Зачастую оказывается, что христианские книги и фильмы — это история про абсолютно правильных людей (даже грешат они как-то образцово-показательно) в идеально подогнанной под них ситуации. Тут на ум сразу приходит анекдот про ученого, которого спросили, как скачет по полю конь, а он разработал модель движения сферического коня в вакууме. Люди читают такое и не узнают в героях книги себя, как и в сфере не узнаешь живую лошадку.

Может быть, гораздо важнее, чем сказать некие абстрактные правильные слова, — поговорить немного о личном, о прожитом, о человеческом, согретом теплом веры и любви. Да, не все могут сказать три-четыре слова с такой силой и таким светом, чтобы слушающий увидел отсвет Божественной любви, но свой опыт есть у каждого, и говорить лучше всего именно о нем. Не обязательно о себе, любимом, это тоже как-то не очень красиво, можно просто немного сказать о том, что видел и знаешь.

У христианской проповеди в самом деле много общего с фотографией. Мы говорим о Боге примерно так, как фотограф делает свой кадр. Невозможно снять то, чего сам не видел, что только промелькнуло в стороне, и уж тем более то, о чем знаешь лишь понаслышке. Но даже хорошо известный тебе пейзаж или лицо близкого человека можно снять очень по-разному. Чтобы вышел действительно хороший снимок, нужно выбрать правильную точку зрения, понять, что включить в кадр, а что оставить в стороне. Бывает необходимо выждать правильный момент… Но самое главное, надо действительно разглядеть, прочувствовать и хоть немного полюбить ту красоту, которой хочешь поделиться с другими.

 

Автор: Андрей Десницкий
Фото: из архива ХЦ «Возрождение»


Работает на Cornerstone