Тема

История утрат и обретений

Петр Коломейцев
Журнал/Архив/Номер 39/История утрат и обретений

История утрат и обретений

Академический взгляд на историю психологической науки представляет нам два неравных по продолжительности периода: первый — от античности до 1860‑х годов и второй — с 1860-х по настоящее время. Это позволило немецкому психологу Герману Эббингаузу (1850–1909) определить психологию как науку, имеющую  долгое прошлое, но коротенькую историю.

Весь «подготовительный» период прославлен великими именами — Аристотеля, написавшего самый обстоятельный в античности труд о душе; Немезия Емесского, первого христианского антрополога; Аврелия Августина, тонкого исследователя собственной натуры; Фомы Аквинского, осмыслившего Аристотеля в христианском духе; Григория Паламы, византийского богослова, учившего духовному восхождению; и русского епископа Феофана Затворника, исследовавшего различные стороны души. Однако в учебниках по истории психологии этот период занимает очень малую часть и служит лишь иллюстрацией красивых заблуждений человечества. Правда, отмечается, что отдельные разрозненные научные представления о психике встречались в нарождавшихся тогда естественных науках.

Сама же история психологии как науки начиналась с работ немецкого физиолога Вильгельма Вундта (1832–1920). Его лаборатория напоминала кабинет естествоиспытателя. Множество различных приборов должны были, по мысли ученого, проверить физикой и «алгеброй гармонию души». Особую трудность для историка психологической науки представляет то, что она, к сожалению, не оставалась однородной, но рассыпалась на множество школ и школок. А на сегодняшний день психология вообще стала одной из самых дискредитированных наук, когда выпускник университета, имеющий за плечами шесть лет обучения, и человек, прошедший двухмесячный курс «подготовки психотерапевта», — оба называют себя психологами.

Очевидно, что пришло время самим психологам по-новому осмыслить свою дисциплину, ее историю и перспективы развития. Так появился новый взгляд на историю психологии. В нашей стране он был разработан академиком Борисом Сергеевичем Братусем и другими христианскими психологами.

Во введении к книге «Начала христианской психологии» Борис Сергеевич приводит цитату одного из авторов Британской энциклопедии: «“Бедная, бедная психология — сперва она утратила душу, затем психику, затем сознание, а теперь испытывает тревогу по поводу поведения”» — и продолжает в развитие этой мысли: «Действительно, история научной психологии — это история утрат, первой и главной из которой была утрата души. Психология — единственная, наверное, наука, само рождение, весь арсенал и достижения которой связаны с доказательством, что то, ради изучения чего она замышлялась — «псюхе», душа человеческая, — не существует вовсе. Душа была принесена в жертву определенным образом понимаемому научному мировоззрению, поскольку не вмещалась в его прокрустово ложе. Метод стал самостоятельным, диктующим, каким дóлжно быть предмету исследования, и поскольку душа не поддавалась, не улавливалась этим способом, то она попросту была вынесена за скобки. В результате получилась психология скорее лабораторного испытуемого, чем живого человека.

Ведь если психология сразу же утеряла душу, то весь опыт религии, напротив, сводится к утверждению и обретению души. И потому, какими бы ненаучными, субъективными ни казались нам методы, способы религиозного познания, они на поверку проявили себя как более верные и объективные, чем наши научные притязания.

Вот характерное свидетельство известного швейцарского ученого Огюста Фореля (1848–1931), взятое из его речи на съезде естествоиспытателей в Вене (1894): «В прежнее время начало и конец большинства научных трудов посвящали Богу. В настоящее же время почти всякий ученый стыдится даже произнести слово “бог”. Он старательно избегает всего, что имеет какое-либо отношение к вопросу о Боге, нередко даже в том случае, когда в частной жизни он является приверженцем того или иного ортодоксального исповедания... Гордая своими успехами наука на место Бога поставила себе материалистические кумиры (материя, сила, атом, закон природы), часто не более стойкие, чем осмеиваемые ею религиозные догмы, и начала преклоняться перед ними»1.

Во второй половине ХХ века профессор философии академик Бонифатий Михайлович Кедров (1903–1985), пытаясь определить, чем является наука о психике сегодня, поместил ее внутри «треугольника наук», вершина которого — философия, а в основании — естественные и гуманитарные науки, считая, таким образом, психологию одновременно и философской, и естественной, и гуманитарной наукой.

По мнению Братуся, путь психологии можно представить себе как движение по сторонам этого условного треугольника. Выйдя из философии, психология стала физиологической, а потом гуманитарной наукой.

Иммануил Кант писал: «Эмпирическая психология должна быть совершенно изгнана из метафизики... Однако... все же приходится оставить для нее местечко в метафизике (хотя лишь в качестве эпизода) из соображений экономии, так как она еще не настолько богата, чтобы самостоятельно составить предмет изучения, и в то же время слишком важна, чтобы совершенно исключить ее или придать ее какой-либо другой науке, от которой она еще более далека, чем от метафизики. Следовательно, она лишь пришелец, который пользуется приютом до тех пор, пока не создаст себе собственное жилище в обстоятельно разработанной антропологии (составляющей подобие эмпирического учения о природе)»2.

В 1866 году Иван Михайлович Сеченов (1829–1905) выпустил книгу «Рефлексы головного мозга», которая имела эпатажный успех. В опубликованной затем статье «Кому и как разрабатывать психологию?» он категорично отвечает на поставленный им вопрос, что это должен делать не философ, а физиолог, используя объективные естественнонаучные методы. В 1899 году состоялся первый международный форум по психологии, который так и назывался — «Конгресс по физиологической психологии».

Со второй половины ХХ века психология перекочевывает в область гуманитарных наук. Яркими представителями новых направлений стали гуманистическая психология Карла Роджерса и логотерапия Виктора Франкла.

Сегодня мы имеем много разных психологий, и становится актуальным вопрос: какая же психология правильная? Ответим так: каждое из направлений имеет ряд наблюдений, исследований и выводов, но сделаны они не в рамках единых правил, а в разных системах координат. Что-то они по этим правилам приобретают, а что-то теряют. Естественнонаучный подход накопил несомненный капитал полезнейших знаний о восприятии, памяти, мышлении и поведении человека. Но растерял при этом душу, самосознание, личность, переживания, веру, надежду и любовь.

Переместив психологию в гуманитарную область, мы можем наконец говорить о смысле, о доблести, о подвиге, о славе, но нам не с чем соотнести наши выводы. Естественнонаучные критерии тут уже не работают, а духовных ориентиров еще нет, и существует опасность превратить все в «слова, слова, слова», по выражению шекспировского Гамлета.

Куда сейчас движется психология — в сторону философии, чтобы отвоевать там себе почетное место, а может, в сторону религии, где ее колыбель?

1 Форель А. Мозг и душа. Цит. по: Начала христианской психологии. Учеб. пособие для вузов / Б. С. Братусь, В. Л. Воейков, С. Л. Воробьев и др. — М.: Наука, 1995. — 236 с.
2 Кант И. Соч.: В 6 тт. — М., 1964. Т. 3. С. 691

 

Автор: Петр Коломейцев
Фото: из архива ХЦ «Возрождение»


Работает на Cornerstone