Тема
«Если нет гостей, какая радость Царю от угощения, которое Он для них приготовил?» (Вавилонский талмуд, трактат Сангедрин, 38а)
Николай Рерих, "Илья пророк", 1931
В мире во всем заметно присутствие закона и необходимости, все подчинено четкой причинно-следственной связи. Также и человек, выстраивая любой свой замысел, стремится структурировать его, привнести в него некий порядок. Можно говорить о свободе человека в реализации его стремлений и влечений. Но как говорить о реальной, подлинной свободе, если любой человек на своем земном пути постоянно подвергается ударам и давлению, сталкивается с принуждением? Некие силы деформируют его начинания, лишают его свободы. И чем старше становится человек, тем острее он ощущает свою несвободу, находясь в плену физиологических, психологических и социальных ограничений. Однако несвободу (рабство) можно отнести к категориям скорее внутренним, чем внешним.
И Священное Писание, и современная философия утверждают, что понятие свободы бессмысленно без другого понятия — понятия цели. Наша свобода обретает смысл лишь тогда, когда мы твердо знаем, ради чего хотим совершить то или иное действие, когда наш выбор целесообразен. Псалмопевец учит нас: «Ты укажешь мне путь жизни: полнота радостей пред лицем Твоим, и блаженство в деснице Твоей вовек» (Пс 15:11). Изначально божественная цель творения была направлена на то, чтобы существо, чрезвычайно удаленное и стоящее неизмеримо ниже Самого Творца, могло постигнуть Его. Чтобы это приносило человеку радость, Всевышний даровал ему свободу воли и предоставил выбирать, как ему поступать — хорошо или дурно, слушаться Его или бунтовать. Имея участь зависимого существа, человек был суверенен в самой своей зависимости. Его тварная зависимость не исключала бытия по образу Божьему и возможности морального выбора в каждой конкретной жизненной ситуации. Ведомый при этом Творцом человек мог достигнуть наиболее полного раскрытия своего духовного, эмоционального и интеллектуального потенциала.
Но однажды духовное значение сотворения мира, существования вселенной уступило место одному из важнейших поворотных пунктов в истории — рождению божьего народа и его становлению в результате выхода из Египта. Это событие стало прообразом, архетипом действительности, определившим всю дальнейшую историю спасения человека и являющимся примером реализации близости народа к Всевышнему.
Напоминание о том, что выход из Египта — это основополагающее событие, стержень бытия, передано в первых словах Синайского откровения: «Я — Господь Бог твой, который вывел тебя из земли египетской, из дома рабов (мибэйт авадим)». Это обращение напоминает о словах, записанных в Книге Исхода (3:12), где Бог сообщает Моисею, однажды пришедшему к горе Божьей, Хориву, цель исхода Израиля из Египта: «Когда выведешь народ из Египта, будете служить (работать, таавдун) Богу на этой горе». Тот же самый корень мы видим и в стихе, повествующем о том, как Моисей пришел к Фараону просить, чтобы тот отпустил евреев из рабства египетского: «Господь, Бог Евреев, послал меня сказать тебе: отпусти народ Мой, чтобы он совершил Мне служение» (Исх 7:16, шалах эт ами вейаавдуни; ср.: Исх 5:1; 8:1,20; 9:1,13; 10:3; Лев 25:55). Бог не сказал: «Отпусти народ на свободу, пусть живут как хотят», здесь употреблен глагол, имеющий один корень со словами «рабство», «работа». Значит, евреи ушли в свободу, которая на самом деле является рабством. Однако что же хорошего в замене одного вида рабства на другое?
Если то, что мы знаем о Боге, — правда и Он видит все: и внешние поступки, и мысли наши, от Него ничего не скрыть. А это значит, что рабство (или служение; можно заменить некрасивое слово «рабство» красивым словом «служение», притом что смысл останется тем же), к которому Он нас призывает, тотально. Оно охватывает всю личность человека: его мотивы, поступки, мысли, чувства. Получается, что от меня требуется жить Богом. Это и есть та самая логическая ловушка, в которую попадает сознание современного человека.
Человек привык думать, что его свобода заключается в том, что он может делать все что хочет. Но Писание отрицает существование абсолютной свободы, при которой человек не связан никакими обязанностями и нормами. Освобожденные от человеческого гнета евреи могли теперь свободно избрать путь, на котором они уже добровольно отдавали свою свободу Богу, принимая на себя иго служения Ему (см.: Мф 11:29–30; Рим 6:10–23; Гал 5:13–15). Быть все время на работе нелегко. У вышедших из Египта о рабстве остались не только безрадостные воспоминания (см.: Чис 11:4–6).
Главная же цель нашего служения Всевышнему есть осознание нашей сопричастности собственному духовному взрослению. Он говорит нам: служи Мне, будь самим собой, а Я тебе расскажу и объясню, как быть самим собой. Я дам тебе законы, которые соответствуют твоему внутреннему «я», дам желания, задачи и цели. Ты поймешь, зачем тебе все это надо. Мысли, чувствуй, реализуй желаемое, чтобы иметь прямое отношение к духовным явлениям жизни. Каждый из этапов в отдельности не приведет нас к желаемому результату: разум не в состоянии постичь Бесконечного, наши чувства не дают всей полноты Любви, а наши поступки не гарантируют Счастья и всеобъемлющей гармонии. Но все вместе открывает в нас подлинно человеческое, позволяя нам стать соучастниками в реализации великого замысла Творца в деле нашего спасения. Стремясь привлечь нас на свою сторону, Всевышний деликатно обращается к нам, сохраняя свободу, дарованную каждому из нас — и простому человеку, и священнику, и пророку. Проиллюстрируем это сюжетом из жизни пророка Илии.
Книга Царств рассказывает нам о начале духовного кризиса в Израиле и о приходе Илии, который вначале «запирает» небо от дождя, а затем убедительно демонстрирует силу и могущество Всевышнего на горе Кармил (см.: 3 Цар 17:1; 18:36–41). Господь низводит огонь на сооруженный пророком жертвенник, потому что так повелевает Его закон (см.: Втор 11:16–17; 28:15–24; Лев 26:14–20). Но поскольку основная задача пророка в Израиле — не пугать народ, а быть его защитником, то Всевышний начинает весьма интересный диалог с Илией. Господь учит его сопереживать людям, чувствовать границу человеческого восприятия, призывает его быть учителем и наставником (см.: 3 Цар 17:2–24; ср.: Лк 9:51–56).
Пророк Илия — личность исключительная. Он взял на себя роль обвинителя. Многие пророки в Израиле время от времени брали на себя такую роль (например, Моисей), но служение Илии было радикальным по сути. Его пророчества, поведение и действия драматичны, подавляющи. Прибегая к крайним мерам и даже к насилию, он производит нечто страшное, он убежден, что именно так нужно воздействовать на людей, чтобы убедить их. Огонь с неба, чудеса воздействуют на людей, но эффект этот кратковременен, что и демонстрирует пророку Иезавель, угрожая ему смертью (см.: 3 Цар 19:1–3). Илию ожидает разочарование: народ поражен его делами, но не встает на его сторону.
Дирк Боутс, "Ангел посещает Илью пророка", Алтарь церкви Св. Петра в Лувене, 1464-1467 гг. Илия знает: Иезавель не бросает слов на ветер. Естественно, он опасается за свою жизнь, но не это гнетет его. Он понимает: его дела не привели к желаемому результату, уже завтра их значимость поблекнет: «И увидел (понял), и встал, и пошел к душе своей…» Илия идет в Вирсавию, проходит пешком всю Изреельскую и Иорданскую долины. Ему больше не нужен слуга. Его одиночество сквозит буквально во всем. Он идет далее, на Синай (в место, где пророчествовал Моисей), чтобы просить Бога об отставке. Илия заявляет, что он не лучше своих предков, и просит Бога забрать его. Тогда Всевышний вступает с Илией в диалог: «Что тебе здесь, Илия?» Как ты видишь свою функцию и свою роль в этом мире? Илия отвечает: «Я ревностью возревновал за Всевышнего, Бога Воинств, ибо сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечом. И остался я один; а теперь вознамерились забрать мою душу». Главное в ответе Илии то, что ревность его за Всевышнего имела личную мотивацию, что непосредственно следует из структуры десятого текста (ср.: 3 Цар 19:14, 18). На всех возможных уровнях Бог стремится убедить пророка действовать иначе. Он обращается к разуму и чувствам пророка, понуждая Илию увидеть суть Своего отношения к миру (см.: 3 Цар 19:9–14), Он говорит ему о том, что не в громких чудесах и бурях проявляется Его сила. Но Илия уже выстроил свое отношение к действительности, он убежден в правомерности своих действий. И в этом несвобода Илии.
Не имея возможности договориться с пророком, Всевышний избирает единственно возможный способ воздействия на Илию. Господь действует в согласии с убеждениями пророка, Он говорит: ты хочешь быть прокурором, так иди и приведи приговор в исполнение, ты выступил обвинителем, так назначь этих людей, и они послужат орудием наказания для народа: «Пойди обратно… и когда придешь, то помажь Азаила в царя над Сириею, а Ииуя, сына Намессиина, помажь в царя над Израилем; Елисея же, сына Сафатова, из Авел-Мехолы, помажь в пророка вместо себя. И вот, будет так, что кто спасется от меча Азаилова, того умертвит Ииуй, а того, кто спасется от меча Ииуева, того умертвит Елисей» (3 Цар 19:15–17).
Эти три поручения являются «наказанием» для Илии, но он не спешит их исполнить. Этот приказ он начинает выполнять с конца, давая тем самым еще один шанс народу на обращение. В этом и состоял замысел Господень. Илия просил отставки, ее он получит, но гораздо позднее, тогда, когда придет время (см.: 4 Цар 2). Его миссия закончилась, ведь он не смог донести до народа волю Божью. Пророк видел опасность и предупреждал о ней, но народ боялся его и был безучастен к его призыву. Даже ученики пророческих школ не смогли оценить всего масштаба надвигающейся катастрофы и той роли, которая была отведена в то время Илии. Лишь немногие видели духовную значимость этого пророка для Израиля: «Елисей же смотрел и воскликнул: отец мой, отец мой, колесница Израиля и конница его!» (4 Цар 2:12). Илия был духовной броней и защитой Израиля. И только после его вознесения сыны пророков оценили, насколько были духовно зависимы от него.
О том, что Илия принял урок Всевышнего, свидетельствовал другой пророк, Малахия. Преподнося нам величайшей важности урок о служении, Малахия пророчествует, что однажды Илия выполнит именно ту функцию, на которую так настойчиво намекал ему Всевышний: «Ибо вот, придет день, пылающий как печь… Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного. И он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я, придя, не поразил земли проклятием» (Мал 4:1–6). «Страшный» пророк будет примирять и обращать. Пройдя Хорив, место явления божественной Славы, пройдя опыт Моисея, самоотверженности, заступничества и любви, он останется верен принципам справедливости и правосудия. Он не изменит себе, но обретет подлинную свободу, став сопричастным замыслу Творца на ином уровне духовной реализации. И тогда, в свете всего сказанного, становится чуть более понятной «случайная» встреча учеников Христа на горе с Моисеем и Илией, воплотившими как Божье милосердие, так и Его справедливость и правосудие (см.: Лк 9:28–36). Илия Пророк принес поддержку и ободрение. И вместе с этим он становится свидетелем верности и ученичества. Свидетелем высшей реализации божественного замысла через свободный выбор, любовь и призвание, торжество истины в рамках подлинной свободы.
Автор: Алексей Токарев
Фото: wikipedia.org; fotobank.com
