Портрет

«Путь веры – путь зерна»

Екатерина Гуляева
Журнал/Архив/Номер 30/«Путь веры – путь зерна»

«Путь веры – путь зерна»

Александр Иванович Зоринпоэт, переводчик, автор сборников стихов и прозы. Член Союза писателей Москвы.

Родился и проживает в Москве. Публикует стихи и прозу в журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Огонек», «Вышгород», «Континент». Много занимается с молодежью, ведет литературно-поэтическую студию.

Одна из последних его книг — «От крестин до похорон — один день». В очерках и рассказах, составляющих эту книгу, запечатлена жизнь сельских приходов, подвижническая работа пастырей и прихожан на духовной почве, вытоптанной в предшествующие десятилетия. Картина трагическая, но не безнадежная. Возрождение России немыслимо без обретения евангельских ценностей, без совместных усилий разных церквей: православной, католической, протестантской.

Александр Иванович подолгу живет в Подмосковье, в Семхозе. По его инициативе налажена уборка в летние месяцы леса и берега озера. Благодаря этому лес в Семхозе не пестрит рваной бумагой, грязными пластиковыми пакетами, окурками и бутылками и не напоминает помойку, подобно многим другим территориям Подмосковья.

Александр Иванович многое делает своими руками: построил дом, вырастил сад. Во всем этом ему помогала его замечательная семья.

Интервью с поэтом Александром Зориным

«Путь веры – путь зерна»

— Часто можно слышать, что без веры жить плохо, надо во что-то верить. Почему, на ваш взгляд, вера, пусть даже и во что-то, помогает жить? Или не помогает?

— Вера присуща человеческой природе. Вера в некое единое общее начало была свойственна и туземцам каменного века, в то, что превосходит наше понимание действительности и как-то влияет на нас. «Что-то есть…» — говорит в таких случаях современный человек, впервые задумавшийся о причинах и следствиях. Безотчетная туманная вера в светлое будущее, в пришельцев из космоса, в судьбу, в астрологию — несть числа объектам безотчетной веры. Верят в магические силы, достижимые определенными действиями. Например, чтобы не cпугнуть удачу, чтобы ее не сглазить, надобно постучать по дереву или плюнуть через левое плечо. Желательно трижды. Или, чтобы не стряслось несчастье, когда кошка вдруг перебежит дорогу, притормозить, пусть сначала проедет по этому месту идущая следом машина. Иногда действия вроде бы срабатывают. А иногда нет. Окаянная кошка, вспоминает неудачливый водитель, навлекла-таки аварию, хитрость с машиной не подействовала.

Почти весь ХХ век Россия жила мифической верой в светлое будущее. Эта вера помогла в 1917  году совершить революцию и далее под страхом отступничества от нее удерживать людей в полусознательном беспамятстве. Помогала она фанатикам и власти предержащей. Когда миф развеялся, обнаружилось, что эта вера дьявольски прожорлива: проглотила миллионы человеческих жизней.

Верят в гуманоидов, в неземных человечков, исследующих нашу планету с непонятной целью. Помогает ли жить такая вера? Я сам до крещения бредил внеземными цивилизациями, верил в братьев по разуму. Что, признаться, стабильности моей жизни не приносило. А братья, оказалось, не обитают на расстоянии тысяч парсек, а живут рядом, в одном со мной городе. Один из них помог мне опуститься на землю из метагалактических туманностей.

Обрядоверие, ритуализм — роковые пороги на путях подлинной веры. Об этом обмолвился Блок в одном из стихотворений о России:

«Грешить бесстыдно, беспробудно,
Счет потерять ночам и дням
И, с головой от хмеля трудной,
Пройти сторонкой в Божий храм».

Преклонить колени, осенить себя крестом, приложиться к иконе. Наиболее совестливые из купцов после нечестной сделки ставили в храмах пудовые свечи, вносили денежные пожертвования. Совершить обряд покаяния, скрепив его пудовой свечой, и, «воротясь домой», жить по-старому: обмеривать, обманывать, чревоугодничать. Это и было то роковое лжехристианство, которое не устояло под натиском материалистических идей, хлынувших в Россию и затопивших ее.

— Таким образом, есть много мнений по поводу того, во что верить. Какова, на ваш взгляд, вероятность, что человек сможет разобраться в этом спектре мнений и выбрать путь, ведущий вверх, к просветлению, а не вниз?

— Во что можно, а во что нельзя верить — предмет личного выбора. Приказным порядком можно только навредить. У грамотного человека, коснувшегося религиозных знаний, кроме интеллекта есть совесть, помогающая различать добро и зло. Впрочем, это свойство в зачатке дано каждому человеку. Тот, кто, прислушиваясь к голосу совести, развивает ее, в конце концов убедится, что она согласуется с волей Божией. Ему станет многое виднее, просветленнее жить.

Конечно, на этом пути желателен советчик, авторитет, которому вы доверяете. Одно время таковым для меня был К. Э. Циолковский, великий ученый, труды которого я добросовестно изучал в архиве Академии наук. Несколько месяцев ходил ежедневно, как на работу, и переписывал многое в тетради. Потом даже сложил о нем книгу стихотворений. Он считал себя христианином. Ему обязан я эмбриональным религиозным сознанием, а именно, что Вселенная — единый организм. Но некоторые положения его натурфилософии меня смущали. Например, он считал, что, осваивая космос, человек вправе изменять жизнь на других планетах. Если она несовершенна, стерилизовать, вплоть до уничтожения некоторых видов. Такое хирургическое вмешательство оправдала бы расовая теория, натворившая немало бед в ХХ веке…. Потом был Николай Федоров со своей захватывающей идеей научного воскрешения мертвых. Потом Лев Толстой, одержимый антиклерикализмом… Словом, продвигался я медленно и наощупь, пока наконец не встретил отца Александра Меня, сначала как писателя, а в скором времени — как пастыря. Это был пример живого и открытого христианства.

— Считаете ли вы, что существует некая универсальная спасающая вера?

— Теософские попытки создать единую религию человечества, панрелигию, думаю, беспочвенны. Каждая религия связана с этническими и культурными особенностями страны, с ее историей. Только христианство способно прорасти в любой среде. Потому что христианство уже не религия в известном смысле, а ответ на вековечные религиозные чаяния. Ответ на призыв Бога, на Его Слово, обращенное к человеку. Прерванная связь с Богом восстановилась в Сыне Божием. И общение с Ним спасительно.

— Почему вы выбрали веру во Христа?

— Потому и выбрал, что Он живой и можно с Ним общаться без посредников. О чем свидетельствовали Его знаки внимания к моей персоне. Так что, если быть точным, то, пожалуй, Он меня выбрал, выудил из житейского моря, в котором я бултыхался, не находя опоры, а обрести очень хотел. Почему именно меня? Ему виднее. Здесь тайна наших отношений: Его доверие, сочетающееся с моим. Условие, данное на вырост…

— Чем вера во Христа отличается от прочих убеждений и вероучений, которые встречались вам в жизни?

— Победой над смертью. Апостол говорит: если Христос не воскресал, то вера наша тщетна. То есть наша надежда и связь с Христом укоренена в воскресении мертвых. Помните, у Пушкина:

«Нет, весь я не умру. Душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит».

Искусство, если оно жизнетворно, содержит в себе фермент бессмертия. Каждый человек творчески одарен, и не отпавший от Творца обречен на бессмертие.

Важны и две последующие строки:

«И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит».

Не следует их понимать как намек на ограниченность душевного существования. То есть душа исчезнет, если некому будет ее воспринять. Нет, он говорит об известности: «славен буду я». Безвестность в подлунном мире вовсе не означает аннигиляции личности. Все исчезнет: земля, человечество, а личность в ее духовном «воплощении», у поэта в «заветной лире», пребудет вечно.

Когда умирала моя мама, мучительно и долго умирала, мне вдруг открылось, что она уходит не насовсем, и чувство это мне удалось ей передать. Любовь не умирает. До жизни будущего века, до всеобщего воскресения, наверное, еще далеко, но связь с родным человеком, с мамой, не прервалась… Так же, как и с отцом Александром.

— Как вы могли бы расшифровать выражение «путь веры»? Как вы думаете, вера претерпевает изменения или появляется в неизменном виде — раз и навсегда?

— Путь веры — это путь зерна. Поэт Владислав Ходасевич назвал одну из своих книг «Путем зерна»:

«Так и душа моя идет путем зерна:
Сойдя во мрак, умрет — и оживет она».

Зерно, семя — часто употребляемый образ в Биб­лии. Вера израильтян, которых Моисей вывел из Египта, претерпела разительные изменения на пути к Ханаану. Испытания в пустыне очистили и укрепили ее.

Авраам, отец верующих, — вот полноценное зернышко, укоренившееся на Святой земле и пустившее побег навстречу Господу:

«Там, у истоков Ветхого Завета,
Расшевелив походные шатры,
Уже дышало семя Назарета
И в тучных почвах зрело до поры».

По видимости вера апостола Павла открылась ему внезапно. На самом же деле она имела глубокие предпосылки: и в уроках мудрого Гамалиила, его учителя, и в религиозных установлениях, узость которых не могла не задевать и рассудок, и совесть ревностного юноши. Он уже многое передумал, во многом усомнился, видя, как умирают христиане. И Господь только помог ему прозреть на пути в Дамаск.

Снова вспомню Пушкина. Как расцветала и выпрямлялась его вера! Отнюдь не по начертанной прямой. Болезненный воздух вольтерьянства, которым он дышал в младые годы, не сокрушил его духовного здоровья, врожденной Божественной мудрости — этого зернышка веры. Оно давало о себе знать и в ранних стихах («Десятая заповедь», «Птичка»), завязалось язвительным вопросом в гениальной «Гаврилиаде», пробивалось, плутая, через защитный скепсис и мучительные сомнения, включая проповеди заезжего афея. Зрело в дружбе с Жуковским, с Чаадаевым, пропитывалось откровением Священного Писания, вспыхнуло мощным прозрением в «Пророке» и наконец проросло в семейной жизни и в последующем творчестве: в «Отцах пустынниках», в Каменно­островском цикле…

— Вы как литератор считаете ли, что можно назвать искусство и литературу зеркалом верования человека? Если да, то что сегодня можно видеть в этом зеркале? Каковы тенденции в развитии человека, в его душе?

— Николай Бердяев в начале ХХ века писал о кризисе искусства. О распаде классической формы, о разложении видимого мира как следствии разложения мира духовного.

Кризис русского искусства в силу исторических причин длится до сего дня. Но как душа, отпавшая от Бога, мыкается и страдает и все-таки ищет Его, так и современное искусство ищет новые формы гармонии, гармонической целостности. Она есть и в абстрактной живописи, и в атональной музыке, и в усложненном метафоризме стиха. Новая гармоническая форма, мне кажется, будет неслыханно проста. Той простотой, которая, как говорил Пастернак, приходит после сложности.

 

Автор: Екатерина Гуляева

 


Работает на Cornerstone