Кинокадр
Сумерки веры порождают чудовищ
Средневековые поверья обретают второе дыхание в наши дни. Кто бы мог подумать, что в век цифровых технологий вспыхнет настоящий бум вампиромании? Мода на вампиров покинула маргинальные сообщества готов и захватила массовую поп-культуру. Костюмы а-ля граф Дракула, вставные светящиеся в темноте клыки, косметика в бледных синевато-зеленоватых тонах, томатно-алая помада цвета сочащейся крови или, наоборот, инфернально-черная, фиолетовый или тухло-зеленый лак для ногтей стали необходимыми атрибутами вампирских тусовок в кафе и на дискотеках. ХХI век — время политкорректности. Толерантное отношение к «не таким» людям привело к попытке реабилитировать вампиров. Возникло много литературных и кинопроизведений, таких как «Дракула», «Бал вампиров», «Голод» и «Интервью с вампиром», авторы которых показывают сложный духовный мир этих бездушных тварей. Популярность подобных персонажей возросла в сотни раз. Бесконечные сайты, форумы, магазины и даже целый научно-исследовательский институт.
На волне этой вампиромании обычная домохозяйка Стефани Морган Майер, мать троих детей, член церкви мормонов, не обладающая, по свидетельству Стивена Эдвина Кинга*, никаким литературным даром, создает вампирскую сагу из шести романов, по которой затем снимается пятисерийный фильм «Сумерки». Эта киносага, едва выйдя на экраны в 2008 году, уже побивает рекорды гангстерской саги «Крестный отец» и сериалов про индейцев второй половины XX века. Подсчитано, что каждая четвертая девочка-подросток украшает свою комнату постерами с изображением персонажей фильма «Сумерки». Хотелось бы разобраться, почему откровенно слабые с точки зрения развития сюжета и начисто лишенные художественных достоинств произведения Майер пользуются такой бешеной популярностью на всех континентах.
Для начала несколько слов о возникновении суеверий про вампиров и их трансформации в наше время. Впервые эти суеверия появились у южных славян и румын. Само слово «вампир», или «упырь», славянского происхождения. Исследователи не исключают влияния цыганских племен, перекочевавших на эти земли из Индии. Они и принесли с собой поверья, корни которых лежат в языческих культах Востока. Попав на христианскую почву, эти поверья какое-то время еще носили назидательный христианский характер: вампирами становились люди, лишенные церковного погребения, — еретики, самоубийцы, нераскаявшиеся грешники. Задача христианина заключалась в борьбе с этой нежитью и спасении себя и своей семьи с помощью не только чеснока, но и креста, молитвы, а главное, покаяния. И хотя само уничтожение трупов-кровососов носило некоторые черты магизма: осиновый кол, рассыпанные зерна мака, которые вампир должен был обязательно пересчитать, прежде чем продолжить свой путь, однако приоритетными все-таки считались молебен, исповедь и святое Причастие.
В наше время христианское морализаторство напрочь ушло из этих суеверий, уступая место неприкрытому язычеству. Страх смерти — один из самых древних страхов, перекочевавших в нашу жизнь. И наибольшее число суеверий возникает сегодня именно в связи с уходом человека в мир иной. Каково главное качество насельника инобытия, попросту покойника, в отличие от живого человека? Это главное качество состоит в том, что ему не страшна смерть! А раз он каким-то образом вошел с ней в некоторый союз, то, стало быть, приобрел и некоторые качества смерти как таковой, а именно бессмертие, могущество и власть над живыми. Как вы думаете, почему завешивается черной тканью зеркало в квартире, где происходят поминки? Да чтобы не увидеть в нем душу покойника в человеческом облике и чтобы не утянул он никого из сидящих за столом, случайно взглянувшего в зеркало. Зеркало ведь давний магический предмет, кажется, что за ним — целый мир, зеркально похожий на нас, а на самом деле — пустота. Вот и стараются ублажить покойника, чтобы не приставал он к живым, потому и стакан водки ставят перед его фотографией, и кусочек хлебца на закуску. И говорят о покойниках «или хорошо, или ничего», чтоб ненароком не обидеть. Надо ли объяснять при этом, как плохо приходится незадобренному покойнику, лишенному цветов, почестей и церковного отпевания? Хочется ему, чтобы его участь разделили и другие. Вот и становится он вурдалаком.
Итак, что же сделала Стефани Майер, чтобы собрать столь огромные аудитории фанатов вокруг своего детища? Она приготовила крутой замес из всего, что может привлечь массового читателя. Тут есть и страх смерти, и страх перед потусторонним миром, бесовщина и древняя магия, уход от обыденности и тяга к эзотерике. Такой вот коктейль. А главное, сильной стороной Майер оказалось ее чуткое понимание настроений современных подростков. Она сумела угодить и готам, и эмо. Литературная инфантильность обрекла ее «жэжэшный» роман на массовый успех.
Романтизм главной героини Беллы Свон подкупает зрителей. Она не может, как все, довольствоваться попсовым образом жизни, ее не привлекает шопинг и пустые разговоры о деньгах, сексе и карьере, эта жизнь не кажется ей настоящей. В своей тоске по подлинности она мечтает о благородстве, верности, любви и самопожертвовании. Клан Каллен и ее возлюбленный Эдвард покоряют своим аристократизмом, старомодным поведением, рыцарским отношением к даме и благородством, будто сошли с древних пергаментов возвышенные идеалы средневековья и явились в наши дни. Что же касается Джейкоба, также поклонника Беллы Свон, и его племени индейцев, то за ними стоят уходящие в глубокую древность связи с природой и магия. Будучи одновременно и людьми, и волками, они олицетворяют собой образ человека, не испорченного цивилизацией, когда можно одновременно и быть байкером, и сохранить свое языческое первородство в мире природы. Создается впечатление, что это и есть тот, утраченный человеком, рай.
Есть в саге и нечто такое, сугубо девочковое, видимо присущее самой Майер, что сделало ее роман особенно любимым именно прекрасной половиной человечества. Несбыточная мечта девочки-подростка о том, чтобы ради нее возникало соперничество, чтобы из-за нее воевали целые кланы и племена, ее желание перевоспитать отвергнутого обществом злодея — все это воплотилась в героине Белле Свон. Простая американская школьница, не очень эффектная, трогательная в своей неуклюжести, совершает невозможное: примиряет оборотней с вампирами и становится центром всей новейшей истории.
Особое место в фильме занимают любовные отношения главных героев. Создается впечатление, что фильм создан в довоенные времена, когда не было еще молодежных комедий «про это» и взрослых фильмов, совершающих опасные экскурсы в область «этого», балансируя на тонкой грани между искусством и порнографией. Молодые люди любовной саги романтичны и целомудренны, непрошеный поцелуй приводит к пощечине, смахивающей на боксерский удар. Влюбленные много разговаривают, целуются, обнимаются, спят вместе, млеют от избытка чувств, но сохраняют при этом девственную чистоту. Сначала брак, потом — интимная близость.
Может показаться, что наконец получен тот продукт, который столь необходим подрастающему поколению. Однако что преподносит нам последовательница секты мормонов на самом деле? Господь нас призывает к метанойе, то есть к преображению. В обычной жизни христианина это означает кропотливую каждодневную работу по преодолению грехов, она не столь привлекательна, как магическое приобретение сверхъестественных способностей, которое, по сути, и является тем же искушением Адама и Евы, запретным плодом.
В третьем фильме саги Белла Свон, делая мучительный выбор между вампиром и оборотнем в пользу вампира, объясняет свой выбор тем, что всегда мечтала о сверхъестественных способностях. Ее обычная жизнь полна боли, утрат, разочарований и чувства незащищенности. Мечта о могуществе — вот что перевесило чашу весов в ее отказе от теплокровной жизни человека. В дальнейшем (фильм по книге «Рассвет» находится в стадии производства), став вампиршей, Белла Свон приобретает красоту, силу и грациозность, а кроме того, дар устанавливать щит вокруг себя и своих близких, защищающий их от чтения мыслей другими. Можно, конечно, возразить, что это — фантазия, сказка и вся так называемая магия есть только художественный антураж для передачи более глубоких духовных идей, как во «Властелине колец» или в «Гарри Поттере», однако это не так. Духовный анализ книги убеждает нас в языческом характере этого произведения. Можно, конечно, сослаться на языческие особенности последователей мормонского вероучения, использующих амулеты, специальное нижнее белье с эзотерическими символами, тайно практикующих многоженство, совершающих крещение над мертвыми, когда живой человек называется именем усопшего, например Александра Македонского, Ленина или Калигулы, и принимает крещение за усопших. Кстати, и «запечатление», которое происходит у Джейкоба с дочкой Беллы и Эдварда, Ренесми, тоже из оккультной практики мормонов, только запечатленный брак, по их учению, дает право стать Богом и владеть собственной планетой. Но думается, что дело не только во влиянии учения мормонов на автора саги, но и в том, что все современное общество глубоко симпатизирует возрождению язычества. Такие фильмы, как анимационный «Покахонтас» и полуанимационный «Аватар», свидетельствуют не только о чувстве вины перед истребленными индейцами, но и о глубокой приязни к их пантеистическому мировоззрению.
Опасные симпатии к всякой нежити и прочим монстрам говорят о том, что в современном обществе исчезает вера в существование ада и сатаны, но при отсутствии ада и рай меняет свой облик, поэтому возникает стремление сконструировать новую модель рая, где размываются границы добра и зла.
Французский историк Филипп Арьес в книге «Человек перед лицом смерти» говорит о том, что в восприятии внецерковного и околоцерковного большинства ад упразднен как «недоброкачественная услуга» со стороны Бога, не отвечающая современным требованиям безопасности потребителя. Рай остался, но без Бога, так как Его близкое присутствие мешает нормально расслабиться и вкусить плоды вечности.
*Стивен Эдвин Кинг — современный американский писатель-фантаст.
Автор: Петр Коломейцев
