Возмездие за грех — смерть

Помните, как у Владимира Высоцкого: «В рождении смерть проглядывает косо…»? У поэтов и философов есть склонность возвеличивать смерть — они создали нема­ло великолепных и вдохновляющих произведений о жизни и смерти. Они пишут о смерти как о таинственной, притягательной силе, которая придает жизни особую глубину и значимость. В их стихах и трактатах смерть часто предстает как нечто неизбежное и даже желанное, как окончательный акт, преисполненный величия и завершающий человеческое существование. В своих стихах литератор восклицает, что ждет утешительницу - смерть. Взять хотя бы 66-й сонет Шекспира:

«Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье,
И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,
И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске мудреца, пророка,
И вдохновения зажатый рот,
И праведность на службе у порока.
Все мерзостно, что вижу я вокруг...
Но как тебя покинуть, милый друг!»
(Перевод Самуила Маршака)

Но, как говорится, не надо путать автора и его лирического героя. Написав эти строки, автор, возможно, любовался своим произведением, делился им со своими друзьями — поклонниками и единомышленниками, совсем не помышляя о смерти.

Но всякий, кто хоть раз видел пожилых или неизлечимо больных людей, знает, с каким упорством и настойчивостью они цепляются за жизнь, хватаясь за любую, даже самую слабую надежду. Они как тот утопающий, что из последних сил хватается за соломинку в на­дежде спастись от неми­нуемой гибели. О смерти было сказано немало красивых и мудрых слов: она, мол, придает жизни подлинную ценность и значимость; она — обязательное условие жизни; бессмертие, если бы оно было возможным, оказалось бы куда более страшным наказанием, чем сама смерть, и так далее. Эти слова звучат возвышенно и убедительно, но в реальности люди страшатся конца и отвергают его.

Кто-то считает, что смерть уравнивает обычных людей с королями и великими гениями, что в момент ухода из жизни мы возвращаемся в объятия матушки - природы, становясь частью вечности наряду с камнями, горами и деревьями. Но попробуйте сказать все это изнуренному, измученному человеку, который лежит на смертном одре.

Так что оставим философов и поэтов, поскольку все это скорее теоретические размышления и художественные образы, и попробуем разобраться, а что Биб­лия говорит на эту тему.

Уже в первых главах Книги Бытие мы видим, что Господь предупреждает — нарушение заповеди принесет смерть: «… а от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» (Быт 2:17). Моисей, передавая в пустыне Закон Всевышнего народу Израиля, говорит: «Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил Я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое...» (Втор 30:19).

Но что это значит и как библейский взгляд на такое явление, как смерть, соотносится с идеями философов и образами поэтов?

В Библии можно обнаружить, пожалуй, все темы, которые развивала мировая философия и воспевала поэзия. И Биб­лия говорит однозначно, что смерть есть результат греха. И я не припомню в ней ни одной строки, где смерть была бы так или иначе привлекательной. Проблема понимания термина «смерть» еще и в том, что в Библии это слово используется в отношении первой смерти — физической и второй смерти — духовной. Но тогда как смерть физическая в Священном Писании нередко называется сном, про смерть вторую, или смерть духовную, написано так: «И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это — смерть вторая. И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное» (Откр 20:14– 15). В этом отрывке речь идет не о физической смерти, а как раз о духовной.

Долина Генном, Израиль

Екклесиаст, размышляя о бессмысленности и несправедливости мира, приходит к выводу, что смерть — это последняя и самая горькая несправедливость. В Книге Иова встречаем иронический панегирик смерти; в нем в нескольких превосходных строках собраны все известные аргументы в защиту смерти. Тем не менее из этого панегирика совершенно ясно, что Иов считает смерть величайшим бедствием, у которого есть лишь одно достоинство: она прекращает все остальные страдания. Во всех рассуждениях о смерти, содержащихся в Библии, отсутствует радостное предвкушение рая с его ангелами и сладкозвучными арфами и нет ни малейшего страха перед адским огнем и дьяволами. Смерть воспринимается как зло, потому что с ней заканчивается жизнь и угасает свет, а также потому, что она неразрешимая загадка. Именно так подсказывал людям их здравый смысл на протяжении веков. И именно таким образом смерть представлена в Библии. А в Книге псалмов, напротив, мы находим восторженные гимны, прославляющие жизнь. Продление жизни вызывает у псалмопевца глубокую благодарность Всевышнему. Естественно, возникает вопрос: как такое возможно, что в мире, созданном всеблагим Богом, существует такое зло, как смерть? В попытках разрешить это противоречие было написано столько трактатов, что если их все собрать вместе, то, наверное, можно было бы заполнить ложе Средиземного моря.

Итак, человек вопрошал: если существует добрый и справедливый Бог, то как может быть, что человеческая жизнь имеет такой ужасный и несправедливый исход, на который не влияют ни дела человека, ни последствия этих дел? Смерть без разбора прерывает жизнь людей — одного за другим, оставляя вопросы без ответов, дела незавершенными, долги неоплаченными, добродетель без вознаграждения, а преступление без наказания. Если бы смерть подводила итог под хорошо сверенным балансом жизни и дел человека или если бы люди знали, что конец неизбежен, но наступит только тогда, когда этого потребуют природа, логика и справедливость, то вопрос о несправедливости смерти либо не возникал бы вовсе, либо оставался бы чисто философской загадкой и не приводил бы к тем мучительным размышлениям, какие он вызывает сейчас. Один из самых очевидных ответов, до которого люди додумались еще на заре истории, и до сих пор ему нет опровержения, заключается в том, что период времени от рождения до смерти слишком короток, чтобы стать основой для полного подведения итогов.

Исходя из этого восточные религии учат, что человеческая жизнь — это одно из многих воплощений, которые проходит душа. Любая кажущаяся неспра­ведливость в этой жизни в других воплощениях компенсируется кармой, то есть воздаянием. Так прошлое связано с настоящим и будущим. Таким образом, религиозная концепция призывает людей нести ответственность не только за свою нынешнюю жизнь, но и за все свои предыдущие и будущие жизни — те, которые он прожил до своего текущего воплощения, и те, которые ему еще предстоит прожить. Иуда­изм отвергает такую концепцию, хотя у каббалистов иногда появляется идея о возможности перевоплощения (ивр. — гилгул).

Иудаизм, равно как и христианство и ислам, отвечает на вышеупомянутый вопрос иначе: он утверждает, что после того, как человек умирает на земле, его душа продолжает существовать в другой, загробной жизни, которая длится неопределенно долго или вечно. Существует какой-то иной мир, куда мы попадаем после того, как завершим нашу нынешнюю жизнь. И в этом ином мире деяния человека получат справедливую оценку. Праведника ждет награда за его добродетель, а некогда преуспевавшего грешника постигнет заслуженное наказание. В священных книгах ислама довольно подробно описано, что представляет собой жизнь после смерти. А Данте Алигьери в «Божественной комедии» нарисовал потрясающую по выразительности картину загробного мира, каким он представлялся христианам в средневековой Европе. Еврейская доктрина загробного мира содержится главным образом в Талмуде*. Проблема жизни после смерти стала основным пунктом разногласий между мейнстримом иудаизма и саддукеями (ответвление иудаизма, существовавшее примерно в период с 150 года до н. э. до 70 года н. э.), ее, кстати говоря, Иисус обсуждал с иудеями не случайно — продолжалось формирование иудейского представления о посмертной участи людей.

Характерно, что Талмуд не отвечает на вопрос о том, как выглядит иной мир, что на самом деле означает воскресение из мертвых, где и как это происходит. Мы находим в Талмуде взгляды и мнения отдельных раввинов древности и рассуждения средневековых ученых, которые, развивая положения своих предшественников, придерживались при этом самых разных и часто прямо противоположных точек зрения. Иуда­изм очень точен и конкретен там, где он говорит о действиях. Доктрины же и абстрактные умозаключения носят иногда неопределенный характер. Поэтому невозможно описать, как выглядит в иудаизме посмертие и как происходит воскресение из мертвых. Иуда­изм утверждает, что есть некий иной мир и что Бог заботится о тех, кто спит в земле. В Талмуде концепция жизни после смерти выражена весьма туманно — посредством метафор, притч и иносказаний. Упоминаемая там Геенна (ад, в котором жарятся грешники в наказание за свою порочную жизнь) — это Гай - Хином, или долина Хином, неболь­шой овраг в Иерусалиме. Когда-то идолопоклонники в этом овраге сжигали на алтаре тела своих детей, приносимых ими в жертву кровожадному Молоху. В наши дни вы можете видеть эту самую Геенну с балкона отеля «Царь Давид», откуда открывается отличный вид на Старый Иерусалим. Овраг этот, ясное дело, слишком уж мал, чтобы вместить хотя бы самый ничтожный процент даже всех нынешних грешников, не говоря уже о грешниках прошлых поколений. Что же касается слова «рай» (греч. «парадейсос»), то в греческий оно пришло из персидского со значением «парк», «сад». Еврейское ган эден (райский сад), или Эдем, — это таинственное место, где появился на свет Адам. Эдем был прекрасным, цветущим садом, в котором не существовало ни греха, ни труда, ни отравы, ни боли, ни смерти, а одни лишь деревья, цветы и живые существа в своем первозданном бессмертном совершенстве. Все это не что иное, как вневременной образ, всегда понятный любому человеку. Мы не знаем, где находился этот райский сад, как он выглядел и на какую реальность намекает рассказанная о нем притча.

Понятно, что христианская точка зрения во многом сходна с иудейскими представлениями об ином мире. Для христианина смерть является не концом, а лишь началом новой жизни. Это убеждение основано на вере в Иисуса Христа, чьи смерть и воскресение открыли путь к вечной жизни для всех верующих.

В этом эссе я, как баптистский проповедник, постараюсь объяснить, почему христианина не должна страшить смерть. Основой христианской веры является убеждение, что Иисус Христос воскрес из мертвых. Это событие является центральным в христианстве и символизирует победу над смертью и грехом. Апостол Павел в своем Послании к Коринфянам пишет: «... если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1 Кор 15:14). Воскресение Христа дает христианам надежду на то, что и они воскреснут и будут жить вечно с Богом. Для христианина смерть — это нечто, чего стоит ожидать с надеждой и радостью, потому что это момент встречи с Богом — лицом к лицу. Апостол Павел также говорит: «... для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение» (Флп 1:21). Жизнь на земле — это подготовка к вечной жизни, и смерть является переходом к этой новой реальности.

Жизнь на земле полна страданий, боли и греха. В Откровении Иоанна Богослова говорится о посмертии так: «И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Откр 21:4). Это обещание новой жизни без страданий и греха является мощным источником утешения и надежды для верующих. Христианин не страшится смерти, потому что верит в Божий суд и награду за праведную жизнь. Любовь к Богу и вера в то, что Он справедлив и каждому воздаст по делам, побуждает верующих стремиться к праведности и добродетели. Апостол Павел пишет: «Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле,  — доброе или худое» (2 Кор 5:10). Таким образом, христианин верит в воскресение, вечную жизнь и встречу с Богом, готовится к Божьему суду и ожидает награды, когда он в полноте будет наслаждаться присутствием Божьим и общением с Ним лицом к лицу. Надежда и вера определяют смысл и цель нашей жизни на земле, помогают преодо­левать трудности, стремиться к праведности, распространяя на земле Царство Всевышнего.

*Талмуд — один из главных текстов иудаизма, в котором содержатся юридические, этические и религиозные учения. Как устная традиция Талмуд начал формироваться еще во времена Вавилонского плена, когда появилась потенциальная опасность потерять знание, накопленное древними. Талмуд состоит из двух частей — Мишны и Гемары. Мишна — это запись устной традиции еврейского права, составленная около 200 года н. э. рабби Иегудой га - Наси. Гемара — комментарии к Мишне, которые были записаны в двух разных центрах: в Вавилоне и в Палестине. Соответственно, существуют Иерусалимский Талмуд (завершен около IV века в Палестине) и Вавилонский Талмуд (завершен в VI веке в Вавилонии). Вавилонский Талмуд стал основным текстом иудаизма.

Фото: gettyimages.ru, wikipedia.org