Царство Божье и идеальное государство

Памятник Генрику Шартау в Лунде (Швеция)

С древних времен у людей была мечта об идеальном месте на земле, где нет ни неравенства, ни насилия. О таком общественном устройстве размышляли великие мыслители Древней Греции Платон и Аристотель. Для древних евреев таким местом был утраченный Эдемский сад, а позднее, у мудрецов, которые толковали Священное Писание, особенно пророческие книги, — Царство, в котором правит Сам Бог и Его Помазанник, Мессия. После Первого пришествия Христа люди стали ждать скорого воплощения своих надежд: Мессия должен прийти во второй раз и установить Царство Бога (или Царство Небесное) на земле. Царство Божье — это пространство, где Бог — Царь и в центре — Его законы любви и справедливости. Это Царство провозгласил Христос во время Своего земного служения, и эта идея вдохновляла и вдохновляет христиан на протяжении многих веков.

Для ранних христиан победившее Царство виделось как результат скорого пришествия Христа, а для многих из них — и как тысячелетнее Царство (см.: Откр 20:4). Начало традиции тысячелетнего Царства, где Христос правит с праведниками тысячу лет, положил писатель Папий Иерапольский (70–155). По его мнению, это будет эпоха, когда мир воцарится в мире, а земля будет давать обильный урожай. Христианский апологет Тертуллиан (III век), отвергая слишком материальные трактовки Царства, настаивал, что обильные блага в нем будут духовными: главное — единство верных с Богом.

Трактовка Царства изменилась, когда в IV веке христианство перестало быть гонимым. Отражением Царства, по мнению многих, должны были стать христианские государства, которые возникли как сплав христианских идей, философии Платона и Аристотеля и римского права: Римская империя Константина Великого, Византийская империя Юстиниана Великого, империя Карла Великого, единая Англия, которая начала собираться при Альфреде Великом… Перестало быть общепризнанным и ожидание тысячелетнего Царства, Блаженный Августин (354–430) стал толковать его аллегорически: тысяча лет — это условная эпоха, и этот период жизни церкви наступил уже сейчас. Однако эти земные представления прельщали не всех. Многим было ясно, что любое земное царство, даже преображенное христианской верой, бесконечно далеко от идеала любви и равенства, да и обычная церковь, в которую пришли вчерашние язычники, а впоследствии — равнодушные к вере люди, этого идеала не воплощает. Многие ревностные христиане уходили в уединенные места, подальше от имперского шума, и создавали там свои общины, в которых главное внимание уделялось общению с Богом и устроению Царства внутри собственной души.

Поиск Царства продолжался и в Высокое Средневековье. Его искали не только в душе христианина, но и на земле, — так появилась легенда о блаженном и справедливом царстве пресвитера Иоанна, которое скрыто где-то далеко среди иноверцев. Впрочем, не менее популярной была идея общего и зримого прихода Царства. Например, аббат Иоахим Флорский (XII век) считал, что история человечества делится на три эпохи: эпоху Отца (Закон), эпоху Сына (благодать) и эпоху Святого Духа. Третья эпоха, в которой окончательно победит духовное начало, наступит совсем скоро, и в ней ведущую роль будет играть особое сообщество — элита христиан, живущих согласно евангельским идеалам. Многим виделась подобная элита в общинах, которые отказались от мирских благ, такими были и средневековые вальденсы, и их конкуренты — нищенствующие братства «мейнстримной» церкви.

Гийом Грун ван Принстерер (1801–1876)

В Позднее Средневековье ожидание Царства Божьего на земле сильно повлияло на народные движения, которые были связаны с борьбой за социальную справедливость — лолларды в Англии и пикарты¹ в Чехии, которые провозглашали общность имущества как залог любви и братства и надеялись, что этот образ жизни станет общим для всех. От пикартов отмежевались даже их собратья-табориты — Закон Божий, следование которому в Царстве должно быть абсолютным, оказывался у пикартов в пренебрежении. Кроме того, у ряда христиан возник вопрос, насколько насилие, неизбежное при любом социальном строе, для Царства допустимо, и члены сообщества гуситов во главе с Петром Хельчицким, разочарованные политической борьбой, создали общину Чешских (или Моравских) братьев, у которых ответ на этот вопрос был однозначным: нет, насилие среди христиан недопустимо.

Эпоха Реформации дала очень важное измерение Царства — повседневность. Мартин Лютер настаивал, что обычная жизнь имеет к Царству самое прямое отношение; добросовестный и профессиональный труд, правильное устройство дома, тщательное исполнение своих обязанностей — вот что его создает, и каждый человек на своем месте, приняв верой Христа, созидает Его Царство. Именно из этого подхода выросла знаменитая протестантская этика труда.

В Раннее Новое время люди стали все больше задумываться об идеальном устройстве государства, появились знаменитые утопии, в которых образы такого государства в какой-то степени были связаны с представлениями о Царстве Божьем. Например, в своей «Утопии» Томас Мор изобразил идеальное, с его точки зрения, устройство общества. Проблема была в том, что авторы таких произведений думали о человеке либо слишком хорошо (полагая, что возможно социальное устройство без проблем), либо слишком плохо (полагая, что только при идеальном механизме принуждения человек будет поступать хорошо), — и эта трагическая ошибка, сделанная людьми вполне благонамеренными, стала впоследствии основанием для грандиозных социальных экспериментов ХХ века. 

Желание преобразить мир и довести его до Царства Божьего присутствовало не только в книгах, но и в политической реальности Нового времени. Так, Крестьянская война в Германии (1524–1526) была напрямую связана с тем, что люди ждали прихода идеального Царства и, готовясь к нему, отрицали любое социальное неравенство. Создавались коммуны, где насильственно объединялась собственность и отменялись деньги. Лютер, критикуя подобные эксперименты, говорил о том, что Царство, которое еще пока только вступает в силу, не отменяет разности положений и имущества; оно требует, чтобы четко соблюдались Божьи заповеди, а самое главное — для него нужно смирение, то есть четкое понимание, что одними человеческими силами невозможно создать праведное общество, поскольку никакому человеку нельзя самого себя сделать праведным.

Адольф Тидеманд. Собрание движения Хауге

Однако стремление построить общество, пусть несовершенное, но основанное на библейских принципах, оставалось очень сильным. Женева времен Кальвина, Английская респуб­лика, колонии пуритан, эмигрировавших в Америку, были тому доказательством. Для этих сообществ в центре была теократия: церковные нормы и правила прямо диктовали законы, именно из церковных людей выходила политическая элита.

Создать новое общество из посвященных Богу людей вдали от испорченного мира стремились и католики. Так, иезуиты создали для латиноамериканских индейцев «редукции» — особые общины, которые были практически автономны от испанской короны. В «редукциях» чередовались молитва и труд; иезуиты считали, что эти поселения прямо отражают Царство Божье с его идеями созидательного труда во славу Божью, общего имущества и открытости (в отличие от поселений, созданных другими католическими орденами, в «редукциях» иезуитов индейцы сохраняли свой язык и обычаи).

Николай Грундтвиг (1783–1872), лютеранский епископ

Как и при любых человеческих попытках, во всех этих начинаниях была своя обратная сторона, на которую указывали оппоненты данных экспериментов: люди остаются падшими, и это касается и самых искренних христиан; никакой политический или церковный строй не заменит личного обращения.

Царство Божье как внутреннее пространство тоже было очень важным для христиан того времени — именно в этот период были написаны многочисленные трактаты представителей разных конфессий о том, как жить с Богом вдали от мирской суеты. Строилось Царство Божье и в закрытых общинах, у наследников анабаптистов — гуттеритов, меннонитов и амишей, в некоторых пиетистских² сообществах, у ранних старообрядцев.

В XVIII–XIX веках на первый план вышли миссионерство как прямое распространение Божьего Царства и «пробуждение» как создание его «закваски» в формально верующей среде. Идеалы Царства вдохновляли многих христианских реформаторов — Ханса Хауге в Норвегии, Генрика Шартау — в Швеции, Николая Грундтвига — в Дании, Ларса Леви Лестадиуса — среди саамов, Груна ван Принстерера — в Нидерландах; широкая благотворительная и социальная деятельность в Англии и Америке тоже была напрямую связана со стремлением хотя бы немного изменить жизнь людей согласно идеалу Царства.

В это же время продолжали действовать закрытые общины, которые, строя Царство у себя, серьезно влияли на экономику внешней среды — например, гернгутеры и меннониты, многочисленные пиетистские группы, переехавшие в Америку, русские старообрядцы, русские духоборы, которые создали на территории современной Грузии Духоборию — самоуправляемую и почти автономную общину по образцу казачьей вольницы.

ХХ век известен победой крупных секулярных идеологий, выросших из утопий Нового времени, как было сказано выше. Протестантский теолог Райнхольд Нибур, критикуя подобные системы, отмечал, что это попытка построить идеальное общество без Бога, без которого такие попытки могут привести к временному результату, но теряют глобальный смысл. На фоне «мирских» идей никуда не делось и собственно хрис­тианское отношение к Царству — это и благотворительная деятельность, и защита угнетенных, и конечно, прямое миссионерство, которое, как утверждал самый известный проповедник прошлого века Билли Грэм, всегда должно настаивать: Царство Божье не от мира сего, и наша лояльность, при всем уважении к земным царствам и идеям лучшего устройства общества, должна прежде всего принадлежать ему.

Как видим, образ Царства оказал очень мощное влияние и на внутреннюю, и на внешнюю жизнь христианской цивилизации. Далеко не все попытки воплотить Царство мы можем признать удачными и соответствующими христианским идеалам, однако вдохновляет то, что Царство не отвлеченные мечты, а стимул, который меняет и продолжает менять и отдельных людей, и целые сообщества.

¹ Радикальная группа среди таборитов — части гуситского движения. Гуситы — последователи проповедника Яна Гуса, которые стремились к независимости Чехии от Священной Римской империи (центр — современная Германия) и к церковной реформе.

² Пиетизм — движение внутри лютеранства и реформатства, поставившее во главу угла рождение свыше.

Фото: wikipedia.org, wikiboard.ru