Тема

О страхах и вопросах

Иван Лобанов
О страхах и вопросах
О страхах и вопросах

Начинается жизнь, как сказка, все в ней ладно, о ребенке заботятся. В этом мире два колеса на оси — папа и мама. А потом папа исчезает, остается только обеспокоенная мама. Ребенок сталкивается с первой непонятной несправедливостью в жизни. Почему папы нет? Подспудно мысль: не я ли тому виной? Потом появляется мужчина в семье, но в связи с этим возникает много других вопросов, на которые худо-бедно отвечаешь как-то или нет. Растет мальчик, уходит из дома. И каждый зверь его съесть норовит: ватага хулиганов в подворотне, самоутверждающиеся сверстники, злобные соседи, да мало ли кто, всё страшней и страшней, когда ты входишь в темный лес. Страхи от изведанного, тревоги от неизведанного и неведомого, смертный ужас — от небытия.
Если в детстве время тянется, физически ощущаешь, как наступает утро, восходит солнце, завтрак на столе, птицы поют, каждой минутой наслаждаешься, то потом наступает такая скороговорка дней, когда времени все меньше, торопишься постоянно. А потом бег его становится настолько стремительным, что уже отмечаешь только, как неделя несется за неделей, если делаешь еженедельные остановки в этом цикле. Не заметил, как уже наступил выходной. Вдыхаешь и вновь погружаешься в сумятицу дел. И времена года сначала различаешь, а потом все зима да зима.

И снова выныривает на поверхность сознания вопрос: куда идешь? Это движение вглубь бытийного леса — наше земное бытие закончится в неведомом нам мире, но он пахнет, как ни странно, прошлогодними прелыми листьями. Ты думаешь, кто тебя там ждет? Мороком ли, наваждением будет с ключами у ворот рая старик — «это Петр святой, он апостол» (В. Высоцкий)?

Вздрагиваешь, пробирает безотчетный ужас, когда ночью вдруг вновь задаешься вопросом: как это будет, что тебя не будет, именно тебя? Все будет, а тебя не будет. Где буду я? И это отравляет радость существования. Созидаешь счастье, найдя родного человечка в этом мире, с которым строишь жизнь. Мама была в детстве, а теперь ты уже и сам родитель — играешь с малышом. Радостно открываешь с ним мир заново. Но, переходя от одного мига счастья к другому, ты ищешь ответа на главный вопрос. Есть ли что-то еще?

Вспоминается некий Дамокл — придворный при царе Дионисии II (Сиракузы, о. Сицилия, V век до Р. Х.), которому пришло в голову преподать этому льстецу урок. Дамокл занял на один день место царя. Его одели в роскошную одежду, умастив тело ароматическими маслами, усадили на трон, угощали винами и яствами, исполняли его повеления, услаждали музыкой. Но вот Дамокл поднял глаза и увидел, что над его головой висит обнаженный острый меч, подвешенный на одном только конском волосе. И некуда убежать. Такова участь правителя, счастье его призрачно, зыбко, гибель поджидает его в каждый момент жизни. Как радоваться, осознавая это?

Ответ, кажется, есть в древних книгах. Например, в Библии говорится о Боге и Его отношениях с человеческим родом. А для того, чтобы ее прочесть, нужна мотивация и знания, как к ней подступиться. И не многие решаются на это, ведь у них так много других важных и нужных дел. Как правило, сведения о том, что в ней написано, приходят к ним из вторичных источников, а постижение первоисточника откладывается на неопределенное потом.

Как пишет Экклезист, «все суета сует», и хотя у него это значит, что если не «боишься Бога и не соблюдаешь Его заповедей», все бессмысленно, ни к чему не ведет, но обычно имеется в виду, что наша суматоха, активная видимость деятельности помогает нам избежать честных ответов или даже честных вопросов, задаваемых жизнью.

Читаем Шекспира. Гамлет мучается, зная, что отца убил его брат. «Быть или не быть?» Да, жить надо, но как? И не лучше ли, чем смиряться под ударами судьбы, восстать, вооружиться? Но победишь ли? И что там, когда ты лишишься как мук, присущих телу, так и самого тела? «Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят?» (перевод Бориса Пастернака).

Что-то откроется наверняка, когда избавишься от тела, как уверяли древние греки. Тут и Эпикур (IV век до Р. Х.) с его высказыванием «Не бойся смерти — ее нет, когда она придет, тебя не будет», и Платон с его учением о бессмертии души. Именно Платону мы обязаны высказыванием о том, что тело есть темница души, из которой она устремляется в иной мир. Подробно об этом рассуждал флорентийский священник Марсилио Фичино в своем сочинении «О христианской религии» (1474), где обосновывал, что древнегреческие философы прозревали отчасти истины Священного Писания.

Библия описывает инобытие в других категориях. В ней отчетливо говорится о всеобщем воскресении и прикровенно — о посмертном бытии. Христос воскрес из мертвых и даровал нам надежду на воскресение. Как об этом сказано у апостола Павла, «Христос воскрес из мертвых… Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут… в пришествие Его» (1 Кор 15:20–23). А здесь мы живем, осознавая свою ответственность перед нашими предками и нашими детьми. И опираемся при этом на принципы, о которых непросто рассказать другим.

У Томаса Манна в его тетралогии «Иосиф и его братья» есть диалог, когда еврей Иосиф объясняет египтянину Потифару, что такое грех: «Это, мой повелитель, — затребованное, но в то же время запретное; приказанное, но в то же время заказанное под страхом проклятья»1. И далее он объясняет свое отношение к песням влюбленной девочки-птичницы, тоскующей о юноше и желающей его любви, что, когда юноша к ней придет, это будет грехом, который ведет в Шеол. «Шеол для нас не мерзок, но страшен, ибо это — царство демонов, область затребованного, но запретного, целиком открытая ревности Бога. Два зверя лежат у входа в него: одного зовут “Стыд”, другого “Вина”. А из веток выглядывает и третий, чье имя “Глумливый Смех”»2. Позднее сам Потифар объясняет своей супруге то, что он понял из бесед со своим слугой: Иосиф — один из избранников Божьих. И «они… знают нечто такое, что они называют грехом и садом греха, а кроме того, они додумались до зверей, которые выглядывают из-за ветвей сада и невообразимо гнусны на вид, — их трое, а имена их “Глумливый Смех”, “Стыд” и “Вина”. А теперь я задам тебе вопрос: можно ли желать лучшего слугу и лучшего управляющего, чем человек, который рожден для верности и с детства боится греха?»3

Стоит жить, чтобы искать ответа на свои вопросы, мужественно борясь с непониманием и неуверенностью, даже предполагая, что не на все свои вопросы получишь ответ. Пожалуй, важнее эти вопросы ставить, а ответы на них нам даст Другой — Тот, Кто выше нас, Тот, Кто нас задумал и поместил в этот мир.

Сказка жизни
Чем дальше в лес, тем сказка все страшней,
И дело с каждым днем скорей-скорей,
А сумрак леса прелью отдает,
Седой ключарь как морок у ворот.

От страха — никуда, он — по пятам,
Дамоклов меч приправой к счастью нам.
Всевышнему внимать не всем дано —
И суета сует тому виной.

Смириться ли, восстать? 
И победить?!
Вот и ответ: когда порвется нить,
Откроется душе, что попадет
К седому ключарю у тех ворот.

И страх тот вместе с бренностью — долой.
За поиск поплатился головой —
Таков итог, но он один для всех.
Я глубже в лес вхожу — и слышу смех.

 

1Манн Т. Иосиф и его братья. В 2-х тт. — М.: Правда, 1991. Т. 2. С. 13.
2Там же.
3Там же. С. 117, 118.

 

ФОТО: Gettyimages.ru


Работает на Cornerstone