Тема
Мы испытываем страдание, когда в нашей жизни изменяются привычные и понятные обстоятельства, когда все складывается не так, как нам хочется или как мы планировали. В такой ситуации иногда даже кажется, что все в жизни рушится. В период не слишком позитивных изменений человек порой ощущает себя в пустыне и даже чувствует дыхание смерти. Но, может быть, мы что-то приобретаем в этой «пустыне»?
Путь в такой пустыне можно сравнить с пребыванием «в долине смертной тени», о которой мы читаем в 22-м псалме. Читая этот псалом, прежде всего обращаешь внимание на слова «смерть» и «тень», потому что именно эти вещи более всего удручают и пугают нас. Но если есть тень, следовательно, с необходимостью есть и свет. Без света тени не бывает, и в этой смертной долине присутствует и Бог, который освещает в нашей жизни нечто, что мы в состоянии и увидеть, и определить как то, чего боимся. Это нечто отбрасывает тень, мешает нам жить. Но мы не в одиночестве среди этих теней — вместе с нами в нашей пустыне Господь. И мы предстаем пред Ним со своими страхами. Но это предстояние также пугает нас.
Почему мы боимся остаться наедине с Богом? Почему это предстояние ассоциируется у нас с пустыней, где жизненные ресурсы ограниченны? Почему мы думаем об этой пустыне как о месте мучения? Что мы боимся потерять и от чего боимся пострадать?
Бог сотворил мир из ничего (ex nihilo). Потом появился мир и все хорошее, что в нем есть. Затем в мир вошло зло. Обычно человек испытывает страх, если он остается наедине с Богом — как бы вне сотворенного Им мира.
Бог творит из ничего. И этот акт Божия творения — самый трудный и опасный процесс, но в то же время — самый прекрасный и творческий. Этот процесс от начала мира продолжается доныне — в жизни каждого человека. Когда мы остаемся наедине с Богом, Он творит новое в нашей жизни, непривычное и необычное для нас. С Богом мы обретаем новое зрение и творим наш собственный мир — без наших идолов, к которым мы, когда-то выделив их из окружающего мира, незаметно привыкли и которые полюбили. В пустыне, где только человек и Бог, происходит освобождение от этих идолов. В пустыне все находит свою цену, а именно обесценивается.
Творение «из ничего» для человека всегда болезненно и опасно: в силу обстоятельств человек лишается, как ему иногда кажется, всего привычного и необходимого. Для каждого человека это бывает нечто особенное — то, что ему больнее всего потерять. В этот момент рушится наша система координат.
Наша система ценностей может быть плохой или хорошей, но мы способны сделать идола даже из самого лучшего в нашей жизни. Когда же я остаюсь наедине с Богом, то проверяется моя вера и выясняется, что же на самом деле для меня важно, что является для меня истинной привязанностью, истинным желанием. Это и есть тот самый благодатный момент, когда мы можем увидеть Божий свет за смертной тенью и наконец дать Богу возможность сказать нам слово. Более того, мы можем услышать это слово, принять его и дать Богу действовать в нашей жизни.
«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла…» (Пс 22:4). В долине смертной тени есть свет, ведь о его присутствии свидетельствуют тени. В долине смертной тени возможно увидеть и жизнь, от нее и исходит свет. Увидеть Бога и понять, что одиночество с Богом — это лучшее из всего, что может с нами произойти. В общении с Богом человек становится самим собой.
Вначале одинокое предстояние человека пред Богом кажется ему пустотой, или пустыней. Это ложное впечатление. Наоборот, по слову Афанасия Великого, прекращение общения с Богом означает возвращение к небытию, или к смерти. Человек погружается в состояние небытия, даже не замечая этого. Общение с Богом возвращает личностному существу возможность быть самим собой, а значит, быть подобным тому, кто Сам есть любовь.
Одна из самых важных способностей человека — способность творить. Человек способен созидать, приводить вещи к бытию. Сосредоточенность человека на внешнем мире часто определяется в терминах завладения реальностью, управления, властвования. И это превращает самого человека в вещь и идола, в инструмент и средство достижения цели одновременно. Когда человек становится безразличным к существованию и самого себя, и Бога, он делает решительный шаг по направлению к существованию только в мире вещей, где необходимые человеку вещи заполняют все. В обычной жизни человек существует в мире вещей и объектов, и он склонен объективизировать все, даже окружающих людей, творя из всего идолов. Тогда «вещи», или окружающий человека мир, присутствуют в его жизни как составная и значимая часть полноты существования. Вещи становятся необходимостью для человека, без них он ощущает себя в пустыне, где ничего нет.
Что есть в пустыне? Пустота? Ничто? Или, наоборот, средоточие жизни? В пустыне, в условиях ограниченного проявления тварного мира, наедине с Богом человек возвращается к жизни. По мнению многих богословов, грех вошел в мир как идолопоклонство, как общение и общность с одним только тварным миром. Тогда удаление от нетварного, от источника жизни, от Бога означает смерть. Фрагментация и индивидуализация — это цена, которую платит человек за свою сосредоточенность на себе самом. И это также основание смерти. Только будучи личностью, человек сознает бытие как присутствие, со-бытие с Богом.
Творение «из ничего» может в полной мере проявиться в жизни человека именно тогда, когда его жизнь опустошается, когда весь его привычный мир рушится. Мир был создан ех nihilo, из ничего. Человек, проходя свою пустыню, оставаясь там наедине с Богом, обретает вновь сотворенный мир — свой собственный, где присутствуют двое — человек и Господь.
Автор: Ирина Апатова
Фото: gettyimages.com
