Тема
Кто-то из современных художников заметил, что XX век окрашен цветом крови. Усомниться в этом трудно. Кровопролитные войны, бесчеловечные кровавые эксперименты власти над своим народом. Не счесть, пожалуй, неохватного мрачного наследия века ушедшего.
Составной частью Большого Террора, который разразился в России в 1930-е годы, был невиданный по размаху поход против религии и церкви. Повсеместно закрывались храмы, молитвенные дома, ликвидировались церковные союзы, людей, глубоко и серьезно верующих, причисляли к врагам народа, контрреволюционерам, приговаривая к разным срокам заключения или расстрелу.
В январскую ночь 1935 года в Москве был арестован первый скрипач Большого театра и руководитель музыкального служения евангельских церквей столицы Георгий Слесарев. В ту же ночь зловещие «черные маруси» поглотили десять близких друзей Георгия из церкви.
Работая параллельно музыкантом в различных светских учреждениях, он не мог не делиться живой верой со своими коллегами. Многие сотрудники кинотеатра «Форум» уверовали через свидетельство молодого музыканта. В адрес Георгия и его уверовавших коллег сыпались насмешки и откровенные угрозы.
В начале 30-х Слесарев выдержал профессиональный конкурс в оркестр Большого театра и, работая там, не переставал свидетельствовать о Боге. Но силы тьмы не дремали. Богоборцы вынашивали план пресечь проповедь и дисквалифицировать Георгия как музыканта. За любовь к Христу и возвышенному искусству талантливому скрипачу в лагере пришлось вместо смычка орудовать ломом, киркой, лопатой, возить камни на тачке.
На первых порах от узника ГУЛАГа приходили письма жене. «Дорогая Нюринька! Наконец судьба моя решается, и скоро, кажется, я покину Ахпун. Меня вызвали в комиссию и сказали, что я поеду на вольное поселение, — писал он супруге. — Но я так устал и измучился, что ничему не верю, пока не совершится. Крепко целую тебя и детишек».
Письмо это оказалось последней весточкой. Десятки лет дальнейшая судьба Георгия была неизвестна. И только в 1992 году на адрес дочери Слесарева Анны Георгиевны пришла сухая формальная справка из управления госбезопасности по Кемеровской области: «Слесарев Г. Г. 27 февраля осужден Особым Совещанием НКВД СССР на 5 лет лишения свободы. Срок отбывал в Ахпунском отделении Сиблага НКВД на руднике Темир-Тау. 28 февраля 1938 года был необоснованно обвинен в участии в контрреволюционной организации и проведении антисоветской пропаганды среди заключенных. 12 марта 1938 года Постановлением Тройки НКВД по Новосибирской области по ст. 58-2, 8, 9, 10, 11 УК РСФСР приговорен к расстрелу. Из-за незаконности в те годы сведения о месте расстрела и захоронения в архивном деле отсутствуют»1.
Обещания лагерных начальников о вольном поселении были типичным обманом. Обреченных сажали в пульмановские вагоны, везли в лес, где поглуше… И там казнили.
Дочь Слесарева, Анна Георгиевна Давыдова, продолжила дело отца. Долгие годы она была солисткой первого хора Центральной московской церкви ЕХБ, преподавала вокал в Театральном училище имени Щепкина и в Московском институте духовной музыки. Когда верующие приходили к ней в гости, она показывала старинный нотный сборник, на титульном листе которого значилось «Дорогому брату Г. Г. Слесареву. Первая московская община евангельских христиан в благодарность за усердие в деле прославления Господа. “…труд ваш не тщетен пред Господом”. — 1 Кор 15:58. 16.01.28 г.».
К середине 30-х шквал гонений достигает пика. В 1935 году в Вышнем Волочке был арестован проповедник Евангелия Иван Никитович Шилов. В его арестантском списке это был уже пятый по счету арест. На вопрос следователя, членом какой общины он является, Шилов ответил: «Я баптист-одиночка». Такая странная на первый взгляд характеристика была связана с тем, что Иван Никитович изначально, в момент обращения к Богу, принял Евангелие в абсолютно пацифистском духе. Заповеди «не убий», «не клянись вовсе» в буквальном смысле стали для него правилами жизни без каких-либо оговорок.
Полный поворот к Богу произошел у Шилова без внешних свидетелей, в личной каюте военного корабля, где он служил фельдшером. Это случилось в 1911 году. Уже став в 1917 году пресвитером церкви «Дом Евангелия» в Петрограде, никому свои пацифистские взгляды не навязывал, но сам держался их неуклонно. Во время Первой мировой войны за отказ взять в руки оружие был предан военно-полевому суду и приговорен к расстрелу. Но приговор не успели привести в исполнение из-за развития революционных событий, и Шилов был освобожден.
Новая власть на первых порах, в период ее закрепления, проявила гуманное отношение к протестантам. В январе 1919 года большевики даже издали Декрет об освобождении от военной службы и замене ее на гражданские работы по религиозным убеждениям. По инициативе властей был создан экспертный совет, который давал справки в нарсуд об искренности религиозных верований лиц призывного возраста. Как убежденный христианин-пацифист, Шилов наравне со служителями других церквей был привлечен к исполнению обязанностей уполномоченного этого совета. Известно его письмо-ходатайство В. И. Ленину о проблемах с верующими пацифистами, которых власти в обход декрета подвергали преследованиям, сажали в тюрьмы. По письму Шилова были приняты решения в пользу верующих. 23 апреля 1919 года группу отказников освободили из-под ареста. Среди них был матрос Иван Михайлович Хорев, отец Михаила Хорева, одного из известных лидеров движения баптистов-инициативников2.
Закон, благоприятствующий пацифистам, действовал совсем недолго. С конца 1922 года органы власти стали принуждать всех верующих нести воинскую службу на общих основаниях. Искусно манипулируя из-за кулис работой съездов евангельских христиан и баптистов, власти добивались принятия соответствующих решений, обязательных для всех членов общин.
На 25-м Всероссийском съезде баптистов в 1923 году закулисная работа органов дала сбой. Делегаты приняли невыгодную для власти формулировку по военному вопросу: «…определение своего отношения к способам выполнения воинской повинности предоставляется совести каждого баптиста». За три дня до окончания работы съезда органы ОГПУ арестовали 11 делегатов, которые настаивали на принятии такой демократичной резолюции. Среди них был Иван Шилов.
В марте 1924 года Ивана Никитовича, страдающего бронхиальной астмой, отправили на два года в ссылку в холодную Якутию. После ссылки Шилов только около года смог совершать пресвитерское служение в Ленинграде. Вскоре он был вновь арестован. Шилова лишили свободы за неделю до открытия 26-го съезда баптистов. Под сильнейшим прессингом властей баптистский духовный центр принял решение навязать делегатам единую установку по вопросу о службе в армии. В целях нейтрализации возможной оппозиции все делегаты Северного союза баптистов во главе с Шиловым были арестованы и осуждены на три года концлагеря на Соловках. В 1930 году, после краткой передышки на свободе, этих узников Соловецких лагерей приговорили к трехгодичной ссылке в Красноярский край.
В Туруханске произошла памятная встреча Шилова с архиепископом Лукой (В. Ф. Войно-Ясенецким). Великий ученый, профессор медицины, искусный хирург и церковнослужитель тоже был осужден на страдальческие скитания по таежным местам Сибири как верный и несгибаемый пастырь стада Христова. «Уже начинался ледоход на Енисее, когда, к моему удивлению, приехал ко мне на лодке за семьсот верст ленинградский пресвитер баптистов Шилов, — рассказывает в своих мемуарах архиепископ Лука. — Шилов предпринял этот опасный и тяжелый путь только ради бесед со мною. Наши беседы продолжались дня три, по несколько часов ежедневно. Шилов просил меня разобрать целый ряд текстов Священного Писания. Наши беседы закончились, и Шилов успел вернуться в Красноярск на каком-то запоздавшем пароходе»3.
В октябре 1934 года Иван Никитович вернулся из сибирской ссылки в Вышний Волочек. Репрессивная машина в это время работала на всю мощь. А Шилов, вопреки безбожному духу времени, усердно старается созидать церкви. Заботливый пастырь организует фонд помощи семьям, страдающим от голода в Калининской и других областях. Иван Никитович составляет и распространяет воззвание ко всем верующим с призывом сохранять духовную независимость и быть верными Христу.
Текст смелого призыва не мог не попасть в руки карательных органов. 25 августа 1935 года Шилов оказался в списке десяти служителей, приговоренных к разным срокам заключения. Всех этапировали в печально известный ныне всему миру Карагандинский лагерь, где погибали лучшие сыны Отечества. Иван Никитович считал своим святым долгом быть пастырем и в лагерных условиях. Он собирал верующих узников для духовных бесед и молитвы. За пастырское рвение 10 сентября 1937 года Шилова приговаривают к расстрелу.
В казахстанском поселке Долинка в здании бывшего управления Карлага сейчас располагается Музей жертв репрессий. В очень длинном списке расстрелянных в 1937 году на специальной стелле запечатлено имя Ивана Никитовича Шилова.
Начало 60-х годов ознаменовалось в Стране Советов еще одним походом против носителей активной веры. Политбюро ЦК КПСС во главе с Хрущевым провозгласило построение коммунизма в ближайшее двадцатилетие. Партийный вождь решил, что верующим не будет места в новой общественно-политической формации. Был брошен клич — надо остановить прирост верующих. С особым усердием за выполнение призыва партии взялись в глухих провинциальных местах.
Николай Кузьмич Хмара, уроженец Кулунды Алтайского края, 3 ноября 1963 года был посажен в тюрьму через четыре месяца после принятия им крещения. Суд приговорил Хмару за свидетельство о Христе к трем годам заключения, а райисполком постановил лишить Хмару и его жену Марью Ивановну родительских прав, а троих детей забрать в интернат.
После суда Хмару жестоко избивали. Когда узник в знак протеста отказался от пищи, побои и пытки усилились. На носилках, в полубессознательном состоянии Николая спешным порядком перевезли из Кулунды в Славгород, затем в Барнаул. 9 января 1964 года в Барнаульской тюрьме после очередных пыток Николай Хмара скончался.
В сентябре 1965 года ходоки от лица гонимых баптистов с большим трудом, подвергаясь опасности, добились приема у председателя президиума Верховного совета СССР А. И. Микояна. Он уведомил ходоков, что виновные по делу Хмары понесли наказание.
16 июля 1972 года крест мученика за веру в Иисуса Христа принял Иван Моисеев. Юноша из молдавского села Волонтировка вел глубоко посвященную Богу жизнь. Когда Ивана забрали в армию, он не мог таить при себе веру, впитанную с детских лет в христианской семье. И по поведению резко отличался от других военнослужащих: не участвовал в попойках, не произносил бранных слов, исправно исполнял обязанности водителя.
Керченской части, где служил не похожий на других солдат, была поставлена задача организовать «перевоспитание» Моисеева. Наряды вне очереди сыпались один за другим. К удивлению «воспитателей», Моисеев, выполняя очередной наряд на мытье полов в казарме, стал петь и молиться. Вызовы в штаб на «обработку» следовали ежедневно, иногда по 15–20 раз. Наконец, повезли в Симферополь, к военному прокурору. «Если не откажешься от своего Бога, получишь семь лет», — грозил прокурор. Десять дней держали Ивана в тюремных застенках, а затем вновь перебросили в Керчь. Там Ивана ожидали командир части и группа неизвестных в штатском. Ему было приказано завести машину и следовать за ними. Две машины тронулись в путь по направлению к берегу Черного моря. Для Ивана этот путь оказался мучительным восхождением на Голгофу.
17 июля 1972 года родители Ивана получили страшную телеграмму: «Ваш сын, Моисеев Иван Васильевич, трагически погиб». Причина гибели по записи в свидетельстве о смерти — «механическая асфиксия от утопления».
13 июля Иван отправил письмо брату, в котором просил сказать родителям: «Ваня по приказу Христа идет в бой, а этот бой — христианский, и неизвестно, вернется ли он. Желаю всем вам, дорогие друзья, молодые и старые, один стих: “Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни” — Откр 2:10».
Блезу Паскалю, великому христианину и ученому, принадлежит мысль: «Лишь тем свидетелям я верю всецело, которые свидетельство свое запечатлели мученической кровью». Кровавый ХХ век породил сонм христианских мучеников. Имена некоторых широко известны, и о них написаны книги. Другие известны только в узком кругу родных и друзей. Немало и тех, чьи имена не отыщешь ни в одном мартирологе. Но они ведомы Богу, и имена эти, мы верим, начертаны в Книге жизни на небесах.
1 Материалы из УФСБ по Московской области, хранящиеся в архиве А. Г. Давыдовой.
2 Письмо И. Н. Шилова Ленину // Альманах по истории русского баптизма. Вып. 2. СПб.: Библия для всех, 2001. С. 385–389.
3 Святитель Лука Крымский (Войно-Ясенецкий). Я полюбил страдание: Автобиография. — М., 2004. С. 50.
Автор: Игорь Попов
Фото: предоставлено автором статьи
