Искусство

В Нем не было ни вида, ни величия

Ирина Языкова
Журнал/Архив/Номер 43/В Нем не было ни вида, ни величия

Художник — это пророк, открывающий истину людям своими творениями.

Иван Крамской

 

В Нем не было ни вида, ни величия

Картина «Христос в пустыне» — одна из самых известных в творчестве Ивана Крамского. О ней много написано, ее неоднозначно воспринимали современники и по-разному пытались прочитать потомки. Но что же вложил в нее сам автор?

XIX столетие — золотой век русской культуры — часто характеризуется историками культуры как осевое время для России. Именно тогда Российская Империя достигла своего монументального величия, но в это же время в ней рождались силы, ее погубившие. Мы все помним знаменитое выражение вождя пролетариата «Декабристы разбудили Герцена». Да, именно с этого времени стремительно нарастал вал демократического движения, приведший к революционным потрясениям уже века двадцатого.

Мыслящие люди в то время задумывались о том, каким путем должна идти Россия. Эту тему выразил, например, художник Виктор Васнецов в своей знаменитой картине «Витязь на распутье» (первый вариант он написал в 1877-м, второй — в 1882 году). Критика восприняла картину Васнецова именно как метафору России, выбирающей свой путь, и с восторгом приветствовала ее.

Иван Крамской тоже задумывался над выбором пути, но выразил его через образ Христа. Однако современники не восприняли его картину восторженно.

Многие художники XIX века, начиная с Александра Иванова, обращались к евангельским темам, и каждый по-своему изображал Христа. Многие видели в Христе не Бога и Спасителя, а учителя жизни, проповедника добра и справедливости, народного вождя, готового на самопожертвование ради общества. Таким, например, изобразил Иисуса Николай Ге в картине «Тайная вечеря», не случайно он придал ему черты сходства с Герценом. Таким был Христос поколения революционеров-разночинцев, которые осуществляли «хождение в народ» и призывали к социальной справедливости.

В этом же ключе был воспринят современниками и «Христос в пустыне» Ивана Крамского. Картина появилась на Второй выставке передвижников и вызвала споры. Одни называли автора нигилистом, революционером, обвиняли в кощунстве, в неясности идей, говорили, что Христос у Крамского совершенно лишен каких бы то ни было черт святости, возмущались нерусским типом лица Христа. Другие превозносили за то, что он создал идеальный образ современника, раздумывающего над вечной темой служения людям, готового к подвигу и самоотверженности. Они с восторгом подмечала на картине типичные черты разночинца, а некоторые даже усматривали сходство с самим художником.

Крамской писал, что его картина расколола зрителей на огромное число разноречивых мнений, но никто не говорит ничего важного. Он признавался, что «Христос в пустыне» — его первая вещь, которую он писал слезами и кровью, она — итог его многолетних исканий и глубоко выстрадана им.

Сбитый с толку разноречивыми мнениями о своей картине, Крамской даже писал: «Это не Христос, то есть я не знаю, кто это. Это есть выражение моих личных мыслей». Но позже, когда успокоились страсти, он признавался Илье Репину, ученику своему и другу: «Я хочу, чтобы мой Христос стал зеркалом, увидев себя в котором, человек забил бы тревогу». Крамской говорил: «Мой Бог — Христос, потому что Он сам справился с дьяволом. Он черпает силу в Себе Самом… Во время работы над Ним много я думал, молился и страдал…»

Действительно, картина далась Крамскому с трудом, он обдумывал ее целое десятилетие. В начале 1860-х годов, еще будучи в Академии художеств, он делает первый набросок, в 1867 году появляется первый вариант картины, но не удовлетворяет художника. Однако отказаться Крамской уже не в силах. «Под влиянием ряда впечатлений, — вспоминал впоследствии художник, — у меня осело очень тяжелое ощущение от жизни. Я вижу ясно, что есть один момент в жизни каждого человека, мало-мальски созданного по образу и подобию Божию, когда на него находит раздумье — пойти ли направо или налево, взять ли за Господа Бога рубль, или не уступить ни шагу злу?»

В Нем не было ни вида, ни величия

В ноябре 1869 года Крамской едет в Европу, чтобы «видеть все, что сделано в этом роде», как он пишет. Перед отъездом он принимает заказ на иконостас для одной церкви и просит разрешения изобразить Спасителя с фонарем, измученного и усталого, стучащегося в чей-то дом.

Крамской посещает Германию. Он ходит по картинным галереям, храмам, знакомится со старым и новым искусством. В Берлине перед «Сикстинской Мадонной» Рафаэля он вопрошает: «Кто Он, Христос, ― Сын этой прекраснейшей из земных женщин? Или Он — совершенный Человек, сыгравший в истории вселенной огромную роль?» Но как пойти за Ним? Засмеют. 

Путь художника лежит через Вену, Антверпен, Париж. Затем он совершает поездку в Крым, природа которого напоминала ему палестинский пейзаж.

В Петербургской академии художеств Иван Крамской слыл бунтарем, именно он организовал «общество четырнадцати», восставших против требований Академии писать дипломные работы на заданную тему. Молодые художники хотели сами выбирать злободневные темы, а не переписывать они и те же образы из древней истории. Однако Крамской проявлял себя не только в этом, еще в студенческие годы он искал средства для выражения глубины человеческого переживания. Однажды он нарисовал человека, читающего Евангелие. Профессор похвалил работу. А потом молодой художник показал ее случайно забредшему старику офене (разносчик товара, коробейник). И тот раскритиковал набросок: «Света на лице его нет. Почем я знаю, может, это он песенник от скуки раскрыл и разбирает. Ты, может, обличье-то и нарисовал, а душу забыл…» «Господи, да как же душу-то рисовать?» — спросил Крамской. «А это уж твое дело, не мое…» — ответил старик. Этот урок навсегда врезался в память художника.

В картине «Христос в пустыне» Крамской поставил перед собой невероятно трудную задачу: изобразить Христа в момент после искушения. Холодная цветовая гамма передает холод раннего рассвета, когда рассеивается мрак ночи и медленно начинают оживать краски дня. Христос сидит на серых камнях среди мертвой пустыни, пейзаж этот кажется неземным, сюда не ступала еще нога человека. Линия горизонта делит плоскость холста почти пополам, так что фигура Христа одновременно представлена на фоне неба и земли. Этим подчеркивается тотальное одиночество Сына Человеческого.

В одеянии Христа сохраняются традиционные красно-синие цвета (символ богочеловеческой природы Спасителя), но краски сдержанны, они словно погасли. Зато выделены лицо и руки, на них сосредотачивается внимание зрителя. Ноги Христа изранены об острые камни, фигура согнулась от усталости, голова низко склонена, руки мучительно стиснуты. На некрасивом изможденном лице Христа — печать глубоких раздумий, но оно передает не только страдание, в нем ощущается невероятная сила воли и готовность продолжить сражение. Кажется, что Христос готов встать и идти по крестному пути к Голгофе.

Для многих современников Крамского выбор темы не был понятен. Но он сам воспринимал искушение в пустыне как ключевой момент Евангелия, в котором решалась судьба Иисуса и судьба мира. Три искушения Христа — сытостью, чудом и властью — и для XIX века были не мифическими, а вполне реальными. То, что предлагал дьявол Христу, для российского общества было весьма актуально: одни требовали социальной справедливости (накорми всех, и они сделаются счастливыми), другие уповали на чудо, которое само собой все изменит в стране, третьи призывали к ужесточению власти, которая наведет порядок и восстановит мир и благоденствие. Для художника было очевидно, что Христос дает ответ на все времена: Богочеловек пришел на землю разделить с людьми их страдания, тяготы, боль. В Нем самом, в Том, в ком «не было ни вида, не величия», и есть ответ на наши чаяния и проблемы.

Для Крамского, которого публика привыкла воспринимать как главу передвижников, как социального художника, на самом деле именно это полотно стало программным. При этом оно стояло как бы над всем остальным его творчеством. Не случайно, когда в 1873 году совет Академии художеств решил присудить ему звание профессора за картину «Христос в пустыне», Крамской отказался.

Картину приобрел Павел Третьяков для своей галереи. Придя домой из мастерской Крамского, Третьяков записал в дневнике: «По-моему, это самая лучшая картина в нашей школе за последнее время».

 

Автор: Ирина Языкова
Фото: wikipedia.org


Работает на Cornerstone