Тема
Солнце клонилось к западу, усталые легионы двигались к Риму. Путь был не близкий, Галлию от Рима отделяло более тысячи километров, а впереди их ожидала превосходящая в несколько раз армия противника. Да и знамения не благоприятствовали, языческие боги отвернулись от Константина, направлявшего свое малочисленное войско в столицу империи, дабы свергнуть водворившегося там тирана... Надеяться можно было только на чудо. И чудо произошло! Лучи заходящего солнца вдруг сложились в форме креста, и Константин услышал голос, сказавший: «Сим побеждай». Чудесное знамение, опровергнувшее языческие предсказания, предопределило и исход сражения, и всю дальнейшую историю империи. Одни связывают с этим эпизодом начало «победного шествия христианства по миру»*, другие видят в этих событиях начало сложнейшей хроники противоборства церкви и государства, состоявшей из уступок и компромиссов, побед и поражений, взаимного порабощения и крайне недолгих периодов плодотворной гармонии. Так чем же был первый союз христианской церкви с государством — злом или благом? Был ли он воплощением библейского учения или шел вразрез с ним?
Трудности в отношениях церкви и государства объясняются тем, что, по сути, это две формы человеческой общности, сосуществующие на одной территории и во многом дублирующие функции друг друга. И в церкви, и в государстве есть свои законы, своя иерархия власти, которая на разных уровнях следит за тем, чтобы эти законы исполнялись. Кроме того, и церковь, и государство объединяют людей общей идеей и единой целью, которые не только различны по существу, но часто вступают в прямое противоречие друг с другом. Помимо этого церковь — единственная организация, которая за последние две тысячи лет, имея возможность соперничать с государством, представляла для него реальную конкуренцию и угрозу. Именно поэтому как церковные, так и государственные иерархи на протяжении всей истории не могли устоять перед искушением перетянуть одеяло на себя, повлиять на своего «противника» или даже полностью подчинить его себе. Список светских правителей, добившихся в этом определенных успехов, открывается самим Константином, ставшим главным инициатором I Вселенского собора. Продолжить перечень можно именами Генриха VIII, ставшего причиной очередного церковного раскола ради возможности шесть раз жениться; далее стоит вспомнить Петра I, превратившего церковь в подобие министерства, полностью подчиненного светской власти; нельзя не упомянуть и Сталина, вынуждавшего церковные власти рукополагать агентов КГБ, а простых священников — нарушать таинство исповеди и доносить на прихожан. Есть и противоположные примеры, когда церковные владыки забирали себе слишком много власти. В первую очередь это относится к периоду европейского средневековья, когда римские папы обладали правом поставлять и низвергать царей, как в случае с Карлом Великим, которому императорская власть была дарована не по наследству, а по велению церковных владык, или же как с папой Иннокентием III, который за период своего правления успел лишить престола императора Германии и королей Франции и Англии (кого временно, а кого и навсегда) и еще большее количество королей, принцев и герцогов короновал.
Если мы зададимся вопросом, что по этому поводу говорит Библия, то столкнемся с некоторыми сложностями. С одной стороны, в Ветхом Завете мы вообще не встречаемся с таким явлением, как церковь в современном ее понимании. С другой — если подразумевать под церковью единство народа Божьего, то очевидно, что весь Израиль был, в определенной степени, церковью, и, таким образом, в Израиле государство было практически тождественно церкви, так как любой израильтянин уже по рождению и гражданству своему входил в число избранных. Более того, применительно к раннему Израилю можно говорить о единстве и согласии властей — царя во главе государства и первосвященника в роли духовного лидера. Их единство и равноправие подчеркивается тем, что, во-первых, в обоих случаях Господь Сам выбирал родоначальника царской и священнической династии, кроме того, к ним обоим применялась церемония помазания, наделяющая их особыми дарами и полномочиями (третьим, менее формальным, лидером был пророк, к которому применимы те же критерии). Таким образом, складывается впечатление, что в земле обетованной было достигнуто гармоничное единство политического и духовного начал. И все же стоит отметить, что это было именно объединение властей и сил, а не слияние, так как у каждого из лидеров была своя четко очерченная функция, любая попытка выйти за ее пределы строго наказывалась, и сама гармония отношений зиждилась именно на разделении ролей. К сожалению, гармония эта просуществовала всего одно поколение, лишь праведный Давид смог удержаться от ошибок и искушения властью, но уже его сын, Соломон, нарушил равновесие, пожертвовав своей верой ради политических амбиций. На протяжении всей истории Израиля и Иудеи лишь трем царям удалось восстановить равновесие светской и духовной властей, но эти исключения скорее подтверждают напрашивающийся здесь вывод: единство церкви и государства является недостижимым идеалом, добиться которого в земных условиях практически невозможно.
В Новом Завете также затрагивается вопрос отношений церкви и государства, только уже не на исторических примерах, а непосредственно в учении Христа. Когда фарисеи спрашивают Иисуса о том, стоит ли платить подать кесарю, Господь отвечает: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф 22:21). Такой ответ ставит все точки над i, предопределяя, какими должны быть отношения христианской церкви со светским государством. Интересно и то, что сам по себе вопрос фарисеев был ловушкой. Если бы Господь ответил, что динарий следует отдать кесарю, Он задел бы чувства зилотов, сражавшихся за независимость Иудеи, при другом ответе Его слова вступили бы в противоречие с римскими законами, и тогда на Иисуса можно было бы донести римлянам и привлечь Его к суду. Этот разговор особо показателен, так как он обращает наше внимание на то, что любой диалог с властями чреват обострением отношений и даже открытыми конфликтами.
Таким образом, и ветхозаветная, и христианская история говорит о том, что любое объединение и даже диалог государства с церковью вряд ли возможны. Тому же учит нас и Новый Завет. Но значит ли это, что христиане должны равнодушно относиться к проблемам окружающего общества, игнорируя его боли и радости, оставаясь в стороне от того, чем оно живет и дышит? Конечно же нет. В отличие от государства люди, составляющие общество, испытывают потребность в понимании, любви, заботе — во всем том, что несет в себе христианская церковь, и в этом случае диалог не только непредосудителен, он необходим и той и другой стороне.
* В 2013 году исполняется 1700 лет Миланскому эдикту, подписанному в 313 году Константином и Лицинием. Прим. ред.
Автор: Мария Каинова
Фото: РИА Новости
